Возврат на главную

Подпишитесь

Можно подписаться на новости "Слова". Поклон каждому, кто разделяет позицию сайта. RSS

Страницы сайта

Последние комментарии

Хроника одного дня

Этот материал на источнике разбит на 12 публикаций. Я их объединил в одну (сохраняя структуру авторского деления на части). Думаю, он заслуживает того, чтобы стать главой школьного учебника истории. А уж тем, кто хочет историю знать, а не довольствоваться жвачкой из совдеповских мифов и оголтелого вранья, он к прочтению обязателен.

Ещё я дополнил эту публикацию парой фотографий (кроме титульных), которых нет на источнике, и некоторыми краткими ремарками прямо в тексте.


22 июня. Хроника одного дня

Часть 1

Хроника одного дня

Anti-Colorados

От редакции.

Часть 1 данной статьи публикуется в 3:00 по Берлинскому времени или в 4:00 по Киевскому 22 июня.

Сегодня исполняется очередная годовщина начала германо-совковой войны, которая стала выдающимся событием в рамках Второй Мировой Войны. Во многом она оказалась уникальной, как по форме, так и по содержанию, а количественные показатели войны на этом фронте до сих пор являются беспрецедентными.

Главная формальная особенность этого эпизода войны состоит в том, что совок начал войну в плотном и четком взаимодействии с Германией, действуя как союзное государство. И действительно, первая же военная операция Германии в Польше произошла при непосредственном участии красной армии, которая хоть и позже, но вступила в польскую кампанию на стороне Германии. Не удивительно, что дальнейший раздел поверженной Польши произошел без эксцессов и недоразумений. Поскольку Вермахт начал боевые действия раньше красной армии на 17 дней, то его силы на некоторых участках, в ходе маневрирования, вышли на территории, которые были закреплены за совком.

Дальнейшие события подтверждают четкую договоренность между двумя странами, достигнутую месяцем раньше в Москве, где был подписан документ, известный как пакт «Молотова-Риббентропа». Германия торжественно и церемонно вывела свои войска с условленных территорий, предваряя это совместными обедами офицеров дружественных армий, обменом сувенирами и совместными же военными парадами.

военными парадами

Никаких других пояснений таким действиям нет и не может быть в принципе. Вермахт оставлял территории, захваченные в бою, и отдавать их кому-то без боя можно только при наличие предварительной договоренности.

Более того, именно в этот самый период первые лица двух государств поздравляли друг друга с днями рождений и другими праздниками и событиями, а спустя год руководство совка выражало свое восхищение удачной кампанией Вермахта против Франции. А еще через год армии этих двух стран уже сошлись в кровавом побоище, унесшем десятки миллионов человек.

Причем, такой кульбит совершен абсолютно произвольно, без аналогий с той же Францией. Фактически, Франция была разбита и капитулировала перед Германией со всеми юридическими последствиями. По большому счету, Шарль де Голль стал самозванцем, который сам себя наделил представительскими функциями, от имени Франции. Другое дело, что союзникам было выгодно признать его и немногочисленное воинство, которое стало под его флаги, как настоящее правительство республики. Но эта сказка в 1940 году мало кого могла сбить с толку, поскольку авиация и флот французов именно летом 1940 года вступили в нешуточные сражения с флотом и авиацией Ее Величества. То есть, Франция стала союзницей Германии после признания собственного поражения, чего не было с совком. Зеркальная ситуация произошла и в конце войны, когда по мере отступления германских войск в странах Европы менялась власть и страна становилась на сторону побеждающих сил. То есть, все эти страны меняли свою военную ориентацию после поражения и оккупации соответствующими войсками. Никто, кроме совка, не переобулся на лету, в составе того же самого правительства и первых лиц государства.

Между прочим, тут стоит внести некоторую ясность в то, как соседние страны были вовлечены в начало боевых действий Германии против совка. Финляндия четко взаимодействовала с командованием Вермахта и согласовывала подготовительные мероприятия перед началом операции «Барабаросса». На усиление финских войск предполагалось направить две пехотные дивизии, но по факту прибыла одна, с небольшим довеском, и это при том, что Хельсинки настаивал на передаче ему в оперативное подчинение 5-го армейского корпуса. Финны были прямо и непосредственно мотивированы в участии именно на стороне Германии «зимней войной» 1939-40 годов, когда совок развязал захватническую войну, но у него мало что получилось. Поэтому, ввиду неизбежного столкновения этих двух сторон, у финнов даже не могло возникать сомнений, на чьей стороне участвовать в войне. Им надо было вернуть свою землю и создать буфер от злобного лапотника-соседа. Тут важно иметь в виду еще один важный момент.

Источник«Линия обороны»

Часть 2

в июле 1940 годаОперация Барбаросса начала разрабатываться в недрах Генштаба сухопутных войск в июле 1940 года под руководством генерал-майора Маркса, а чуть позже группу оперативного планирования возглавил небезызвестный Фридрих Паулюс. Именно в его редакции план лег на стол фюрера для подписи. Как утверждает Гейнц Гудериан, изначально планировалось наступление двумя группами армий «Север» и «ЮГ», которые имели стратегическими целями Москву и Ленинград. Считалось, что достижение этих целей должно привести к полному разгрому совка. Причем, наиболее важным считалось именно северное направление, потому что нужно было получить полный контроль над Балтикой и полностью решить вопрос Левого фланга войск. Мало того, Гудериан утверждает, что даже после внесение корректировок в план трех групп армий «Север», «Центр» и «Юг» изначально его танковая группа, в полосе действий группы армий «Центр», должна была выйти в район Смоленска и после этого – повернуть на север, усиливая натиск группы армий «Север» на их южном фланге. В этом случае направление основного удара приходилось на участок фронта между Ленинградом и Москвой.

В этом случае финское направление имело критически важное значение. Финны это знали и принимали активное участие в реализации этих планов. И кстати, финны ограничились активным участием в Ладожской операции, после чего больше не предпринимали никаких действий, направленных на продвижение вглубь совка. Между прочим, финны оказались правы, заняв такую позицию. Через несколько недель, после начала боевых действий, на основании данных авиаразведки, генштаб германских войск пришел к выводу о том, что часть войск РККА, стоявших в полосе действий группы армий «Север», были сняты со своих мест дислокации, погружены в эшелоны и направлены к финской границе, а авиация совка уже 22 июня начала бомбить территорию Финляндии. Таким образом, выбор Финляндии никто не смог осудить даже после окончания войны.

Примерно такой же расклад был и с Румынией, у которой совок только год назад оттяпал часть территории и не скрывал своих намерений добраться до нефтяных полей Плоешти. Так что генерал Антонеску был в курсе общих планов, описанных в операции «Барбаросса», и с самого начала заявил об участии войск Румынии в этом мероприятии. Кстати, Гитлер высоко ценил позицию Антонеску и безусловно ему доверял, поскольку летом 1940 года, когда совок отжал Буковину и Бессарабию, Гитлер уговорил маршала не влазить в драку с совком, пообещав вернуть эти территории в течение года, и в качестве компенсации – дать возможность присоединить к Румынии новые земли. По этой причине в Бухарест выдвинулась штабная группа 11 армии, для обеспечения взаимодействия с румынскими войсками. Но это только так называлось. На самом деле, румынские войска перешли под командование Вермахта, через эту штабную группу.

Забегая немного вперед, следует отметить, что Словакия и Венгрия не были поставлены в известность о времени и масштабах планируемых боевых операций, но поскольку их территории были использованы для сосредоточения и развертывания части сил и средств Вермахта, не могли не понимать, к чему идет дело. Когда завесу секретности сняли речи Геббельса и Гитлера, которые обратились к нации и объявили о начале войны с большевиками, руководство обеих этих стран вышло с предложением непосредственно к Гитлеру, о готовности предоставить собственные войска для участия в боевых действиях. Фюрер на это заметил, что следует принять их предложения, но на общих условиях и без оговорок, наподобие тех, что были сделаны в отношении Румынии или Финляндии. Последние имели большую свободу действий и оговорили конкретные территориальные приобретения.

Важно отметить некую спекулятивность в подсчетах сил и средств Германии, к 20 июня 1941 года, когда войска получили условный сигнал «Дормунд», который запустил финальную фазу подготовки операции вторжения, известную как план «Барбаросса», утвержденную директивой Гитлера №21. С этого времени все силы и средства скрытно выдвинулись на исходные рубежи, откуда и должно было начаться наступление в 3:00 часов (по Берлину), 22 июня 1941 года. То есть, никто уже не ждал дополнительных команд к началу боевых действий, ибо условный сигнал и стал тем самым началом. В общем, война Германии против совка началась именно 20 числа, хотя еще не прозвучало ни единого выстрела, но тем не менее, с этого момента она стала неизбежной.

Источник«Линия обороны»

Часть 3

не вся германская армияТак вот, в этот момент действия по плану Барбаросса выполняла не вся германская армия, авиация и флот, а только та их часть, которая была внесена в изначальные выкладки боевого планирования.  Часть войск еще была в Греции с расчетным временем прибытия на Восточный фронт в первой половине июля, часть стояла на участках, которые надо было прикрывать от возможных контратак большевиков (что предполагалось в рамках плана), а еще часть – была в глубоком резерве или на стадии формирования частей.

Кроме того, 22 июня участие в боевых действиях принимали только части Вермахта. Румыны, венгры и словаки вступили в игру только в июле месяце. Только финны были готовы начать боевые действия синхронно с немцами, а потому – дивизии СС, которые были сформированы на оккупированных территориях, появились гораздо позже, а в первый день операции именно комбатантами с германской стороны были дивизии и бригады германских и австрийских войск. Довольно интересно посмотреть на то, как эта картина смотрелась из генштаба сухопутных войск Германии. Эти данные совершенно не совпадают с тем, что привычно показывает совок. Как это уже стало традицией, со времен описания «подвигов» Александра Невского, количество собственных сил было занижено, а численность войск противника рисовалась просто фантастическими показателями и чем дальше от тех событий, тем больше германских войск показывали совковые «историки».

Итак, германский генштаб выдает следующую картину соотношения германских и совковых сил:

Германия (для операции «Барбаросса») Россия (на всей европейской территории)
Пехотные дивизии + горнопехотные 102* 154
Танковые дивизии 19 10
Моторизованные дивизии 14** 37 мехбригад
Кавалерийские дивизии 1 25½
Спецсоединения 5***  —
Итого 141 соединение дивизионного состава 213 соединений дивизионного состава +

* В том числе 4 легкие пехотные и 2 горноегерские дивизии.
** В том числе 4 дивизии СС.
*** В том числе 3 охранные дивизии и 2 дивизии 15-й линии.
+ 37 механизированных бригад пересчитаны в меньшее количество соединений дивизионного состава.

Как теперь стало известно, в распоряжении генштаба сухопутных войск была только часть информации о количестве сил и средств противника, находящихся перед их войсками. Кстати, сами немецкие военные, уже в ходе боевых действий, с удивлением обнаружили, что перед ними стояла куда более мощная группировка войск, нежели то, что удалось обнаружить средствами разведки. В итоге, общие данные о составе противоборствующих сил оказались где-то не корректными, а где-то- абсолютно ошибочными. В любом случае, набрасывать к составу ударной группировки войск Германии те силы и средства, которые не принимали участия в начальной фазе вторжения, не могли при всем желании.

Еще одно замечание перед тем, как мы посмотрим на то, что происходило после 3:00 22 июня 1941 года, чтобы дальнейшие события этого длинного дня были максимально понятными. Единственное, что привело к разрыву почти союзнических отношений Германии и совка именно в течение года, предшествующего началу операции «Барбаросса», это позиция совка, которая сильно трансформировалась после подписания «Договора о ненападении» 23 августа 1939 года. За это время не возникло вопросов к самому тексту договора, но совок пересмотрел границы сфер влияния Германии и совка в свою пользу.

В частности, действия Москвы против Финляндии хоть формально и не должны были касаться Германии, поскольку это была зона интересов совка, но побоище, устроенное совком, никак не входило в планы Берлина. Чуть позже по дипломатическим каналам, Сталин стал направлять в Берлин послания о том, что он хотел бы иметь в зоне собственного контроля Балканы (через Румынию), черноморские проливы, принадлежащие Турции и некоторые другие отступления от уже достигнутого договора. В общем, Сталин решил воспользоваться ситуацией, когда Гитлер уже имел войну с Англией, в качестве агрессора, а он – нет, а потому – можно было поддавливать «друга Адика» на уступки точно так, как сам Адик поддавливал Чехословакию и Польшу.

Так что даже если говорить о вероломстве одного из союзников, то самое время и место сделать это здесь. А как ещё назвать рост аппетитов сталинского Кремля после уже заключенного договора с Гитлером? Так что нападение Германии на союзника — СССР — было не актом вероломства, а ясно выраженным несогласием с вероломством самого союзника.

Можно ещё добавить, что и вступление Сталина в войну против Польши с опозданием на 17 дней тоже противоречило договору и формально выставляло в качестве агрессора одного Гитлера, частично выводя Сталина из-под такой трактовки событий впоследствии — Ремарки «Слова».

Сам план «Барбаросса», в своей основной части, был закончен уже к концу лета 1939 года и Гитлер одобрил его в принципе, но запустил его в работу только декабрьской директивой №21, сразу после общения с глазу на глаз, с товарищем Молотовым, и 22 июня стало неизбежным. Как оказалось, немецкая сторона видела этот день совсем не так, как мы это привыкли читать в литературе, исполненной совковыми «историками». Тем более интересно увидеть это под несколько другим углом зрения.

Источник«Линия обороны»

Часть 4

22 июня
22 июня большая часть Вермахта передвигалась именно так

Итак, в ночь с 21 на 22 июня 1941 года Германия полностью развернула свои войска вдоль границы с совком. В отличие от сказок сокового периода, которые показывали какую-то чудовищную численность этих войск, начальник штаба сухопутных войск указывает на 141 соединение дивизионного состава. Эти выкладки сразу отметают медитации совковых пропагандистов, которых не раз подлавливали на лжи, и они пускались в длительные рассуждения о войсках СС, которые давали свои несметные цифры и какое-то количество войск союзников. Как было указано выше, 22 июня союзные войска не принимали участия в боевых операциях (если не считать союзниками войска аннексированной Австрии), остальные стали подключаться к активным боевым действиям через неделю, две недели, месяц и так далее, после начала битвы.

Поскольку начальнику штаба просто не нужно было что-то придумывать о численности и составе своих войск, то мы склонны доверять именно его данным. Но примерно такую же картину дает и военачальник рангом пониже. Вот что пишет об этом моменте командующий одной из танковых групп – Гейнц Гудериан. Прежде чем перейти к численности германских войск, стоит вспомнить то, как он подошел к этому моменту.

Цитата:
«14 июня Гитлер собрал в Берлине всех командующих группами армий, армиями и танковыми группами, чтобы обосновать свое решение о нападении на Россию и выслушать доклады о завершении подготовки».

Это –крайне важное сообщение, которое подтверждается множеством источников, в том числе и записью в дневнике Франца Гальдера – начальника штаба сухопутных войск. 14 июня он пишет:

«Большое совещание у фюрера. Доклады командующих группами армий, армиями и танковыми группами о предстоящих действиях в операции «Барбаросса». Далее идет примерно такое же, как и у Гудериана, описание событий, включая и политическую речь фюрера о необходимости войны с совком. Заканчивает Гальдер описание этого совещания следующим образом:

«Продолжительные споры о тех трудностях, которые возникнут перед нашими командными инстанциями в ходе окружения русских в районе Белостока… …При этом было решено, что начало наступления переносится с 3.30 на 3.00!»

То есть, за неделю до начала боевых действий проводится масштабное совещание, в котором обсуждаются силы и средства, призванные для проведения операции, а кроме того – указывается точная дата и время начала операции. Именно поэтому высшие офицеры, после совещания, отбывают в войска и действуют согласно плану, реализация которого начала свой отсчет от этого дня и далее – плюс каждый день, в который войска должны провести различные стадии подготовительных мероприятий. По этой причине команда «Дортмунд» не требовала никаких дополнений, она просто подтверждала все то, что было говорено 12 июня.

А теперь просто вспомним о том, какую чушь нам несли совковые «историки» о том, что Сталин не верил одному агенту, потом – другому, что назывались разные даты начала вторжения и это ввело Сталина в заблуждение, а еще вспомним ту матерную резолюцию, которую Сталин поставил на донесении одного из шпионов.

Это – привычный метод смещения внимания, который легко сглотнула совковая публика. Нас приучили к тому, что мы шли вслед за пропагандистами и погружались в личности то Рихарда Зорге, то еще кого-то и, в конце концов, приходили к выводу, что однозначно верить им было вряд ли возможно. То есть, мы погрузились в какие-то побочные детали и не заметили главного – так разведка не работает в принципе.

Как мы видим, за неделю до начала боевых действий произошло масштабное событие, которое не может остаться незаметным ни для одной уважающей себя разведки. Непосредственно в совещании принимали участие десятки высших офицеров, которые прибыли туда не только для того, чтобы послушать речь фюрера и записать новое время начало операции, но и каждый из них докладывал о готовности своего соединения, армии или группы армий к готовности.

Гейнц Гудериан описывает эту часть совещания следующим образом:

«В середине дня, когда состоялись доклады о готовности к боевым действиям, меня спросили только об одном: сколько мне нужно дней, чтобы достичь Минска. Я ответил: «5–6 дней». Наше наступление началось 22 июня, а 27 июня я уже достиг Минска, в то время как Гот, наступая из города Сувалки, подойдя к Минску с севера, захватил его уже 26 июня»

Понятно, что тут Гудериан слегка потерял скромность, но нам важно другое. Доклад о готовности войск готовит не сам командующий, а его штаб. Причем, не просто готовит, а готовит на определенную дату, поскольку ситуация постоянно меняется. Это значит, что кроме упомянутых выше военачальников, о сути мероприятия, еще до 14 июня, знали их оперативные штабисты, адьютанты и даже водители! Это уже сотня или более человек. То есть, Москва обязательно знала о том, что 14 июня фюрер собирает важнейшее совещание и легла костьми для того, чтобы добыть информацию о том, что там обсуждалось. То есть, не Зорге в Японии сообщает об этом или кто-то еще, а просто отрабатывается конкретное мероприятие и круг лиц, которые в нем приняли участие. Все! Вот тебе и достоверная информация не о дате нападения, а о сути совещания, на котором, в частности, была названа и точная дата.

Мало того, само мероприятие прошло в несколько натянутом стиле и почти никто из присутствующих военных не проникся политической речью фюрера. Возвращаю читателя к цитате Гудериана, которую он записал в дневнике о концовке совещания. Там обсуждались возможные трудности, с которыми могут столкнуться войска. Но у Гудериана этот момент описан более эмоционально:

«Присутствовавшие на совещании генералы молча выслушали речь Гитлера и, т. к. обсуждения речи не предполагалось, молча, в серьезном раздумье разошлись.» При таком настроении военных, утечки не просто могли быть, а безусловно были. Причем, эти утечки шли не об абстрактных датах, а о сути совещания, и получив такую информацию, не поверить в нее может только дебил, коим Сталин безусловно не был.

о сути совещания

Источник«Линия обороны»

Часть 5

про внезапность нам навралиТак что про внезапность нам наврали полностью и безусловно. И раз уже мы ведем речь о силах, выставленных Германией для проведения операции «Барбаросса», то следует учесть соображения не только Гальдера, но и Гудериана, который, не имея данных обо всех силах Вермахта, тем не менее, мог рассуждать о них, исходя из собственных сведений и представлений о том, как эта картина выглядит в целом. Неудивительно, что его оценки оказались близкими к тому, что выдал Гальдер, но он пошел дальше и показал, где были те дивизии, которые посчитали совковые историки, но которых не было 22 июня на совковом фронте. Вот, что он об этом написал:

«По документальным данным, которыми я располагал, 205 германских дивизий на 22 июня 1941 г. распределялись следующим образом:

38 дивизий находились на Западе,

12 дивизий – в Норвегии,

1 дивизия – в Дании,

7 дивизий – на Балканах,

2 дивизии – в Ливии,

145 дивизий могли быть использованы для Восточной кампании.

Такое распределение сил свидетельствовало о ненужном дроблении: 38 дивизий на Западе – слишком много для этого района. Также и для Норвегии было много 12 дивизий.»

Наверняка многие помнят эту цифру – 205 дивизий Вермахта, которые напали на совок 22 июня 1941 года. Вот они эти дивизии, только за минусом 60 дивизий, которые сражались в других местах. Для понимания ситуации уточним, все эти шесть десятков дивизий от Норвегии до Ливии воевали с британцами или противостояли им без активных боевых действий, как это было во Франции или Норвегии.

Численность своковых войск мы намеренно не трогаем, просто доверимся наблюдательности и эрудиции Виктора Суворова и тому валу сообщений германских военных, которые за первые две недели войны обнаружили куда более многочисленную группировку РККА вблизи западной границы и отметили, что разведке не удалось вскрыть все места сосредоточения войск противника. Из этого следует, что совки бессовестно завысили численность группировки войск Германии и занизили численность собственных войск, что сегодня уже не вызывает даже малейшего удивления.

То есть, можно почти со стопроцентной уверенностью утверждать о том, что у Сталина точно знали об этом совещании еще до того, как оно состоялось и уж тем более – после его завершения. Это просто нельзя ни рассказывать, ни комментировать, ибо только о нем вспомни – встанет вопрос о том, кто там был и что обсуждали. Сразу за этим отвалится такая масса легенд и откровенной чуши, которой закормили совков до вылезших на лоб глаз.

Между прочим, на том же совещании обсуждались и вполне практические вопросы, в частности – о темпе движения войск и прочих технических деталях в масштабе операции, и тут возникает один совершенно провокационный вопрос о том, что на 14 июня Генштаб хоть и не располагал полной картиной сил и средств РККА, но однозначно указывал на то, что по численности противник на четверть превосходит Вермахт, и при этом никто не стал хлестать валерьянку по поводу того, что наступательная операция изначально планируется вопреки заветам Клаузевица и Мольтке, не просто без перевеса в силах и средствах, а даже в их меньшем количестве. Еще раз, после речей фюрера и других ответственных товарищей, заслушивались командующие крупными соединениями и группами войск на предмет готовности их личного состава отработать согласно плану боевой операции, имея в виду наступление на численно превосходящего противника. Если товарищ Гитлер и был очень эксцентричным персонажем, то военные были прагматичны и чужды всяким «знамениям» и прочим вещам. Так вот, никто из них не доложил о том, что его войска в принципе не способны справиться с боевой задачей, так как нет пресловутого трехкратного превосходства в численности войск.

На это никто не обращает внимание, а зря. Ибо такое однообразное поведение германских военных указывает как раз на причины оглушительного поражения совка в первой фазе войны. Кстати, знаменитые пассажи Виктора Суворова по поводу идиотизма германского командования, которое решилось воевать в совке без тулупов и прочего зимнего обмундирования. Он эту тему развивает в анекдотическом темпе и высмеивает бестолковость германских штабников, которые не предусмотрели овечьих тулупов. Кстати, этим он оправдывал то, что Сталин не поверил в реальность наступательных действий Германии, по этой самой причине. И вот на этом он строит свои дальнейшие выводы.

Однако, 14 июня, на том самом совещании был превентивно дан ответ как Суворову, так и всем, кто развивает эту тему. Как мы видели из цитат Гудериана, изначально задавался очень высокий темп хода всей операции, и он хвастался тем, что перевыполнил план в первую неделю боевых действий. Так вот, подобный темп был предусмотрен для всей операции, а сам Гудериан, вспоминая то совещание, прямо ответил Суворову, хоть тот еще не родился, ко времени описываемых событий и написал следующее:

«Я не могу согласиться с распространенным мнением, что только один Гитлер виноват в отсутствии зимнего обмундирования осенью 1941 г.

Люфтваффе и войска СС были снабжены им своевременно и в достаточном количестве. Но Верховное командование думало сломить военную мощь России в течение 8 – 10 недель, вызвав этим и ее политический крах. Оно было так уверено в успехе своей безумной затеи, что важнейшие отрасли военной промышленности уже осенью 1941 г. были переключены на производство другой продукции. Думали даже с началом зимы вывести из России 60–80 дивизий, решив, что оставшихся дивизий будет достаточно для того, чтобы в течение зимы подавить Россию. Эти дивизии, остающиеся на Востоке, после окончания осенью военных действий предполагалось разместить на зиму в хорошо оборудованных помещениях на какой-нибудь линии опорных пунктов. Казалось, что все урегулировано и все очень просто. Всякие сомнения встречались оптимистическими утверждениями. Описание дальнейших событий покажет, насколько не соответствовали эти замыслы суровой действительности».

С его слов, только к 30 августу стало очевидно, что темпы операции начинают падать и возникает реальная вероятность зимней кампании для сухопутных войск. Но к тому времени, фюрером уже было принято роковое решение, которое сразу повлияло на скорость продвижения войск и как следствие – на весь характер войны.

Источник«Линия обороны»

Часть 6

германское командование
Гальдер и фюрер

Теперь следует кое-что подытожить и постараться представить то, как себе представляло германское командование будущие боевые действия до 3:00 22 июня 1941 года. Там себе четко представляли, что перед ними стоит численно более мощная армия. Кроме того, было представление и о том, что мобилизационный потенциал совка – выше германского. Наверное, при подсчетах сил и средств противника германские генштабисты закладывали некий коэффициент, с учетом того, что часть сил противника не удастся вскрыть. Как видно из выкладок Гальдера, наиболее провальным оказался просчет количества танков.

Показательно то, как описывают обе стороны большое количество средних и тяжелых танков, которые были обнаружены в составе РККА уже в первую неделю боевых действий. Немцы однозначно указывают на то, что оказались абсолютно не готовыми к обилию средних танков Т-34. Напомним, самое крупное танковое сражение (по количеству бронетехники) состоялось как раз в первую неделю войны в районе города Дубно. В ходе этого сражения оказалось, что пушки немецких танков не способны пробивать броню совковых танков и для этого использовали мощные зенитные орудия. Причем, такой прием был вынужденным, и применение 88-мм орудий сил ПВО ни разу не ставилось на повестку дня при подготовке вторжения. Что касается танков КВ-2, то начальник генштаба Гальдер, получив первые сообщения о том, что войска столкнулись с машиной просто чудовищных размеров и чудовищной же огневой мощи – просто не поверил верности этих донесений. На самом деле, именно второй модификации танков КВ уже было выпущено и отправлено в войска более трех сотен и 152 мм пушка стала просто шоком для немцев, а зенитный пулемет, сверху башни – откровением.

Только 25 июня Гальдер отмечает донесение о том, что войска обнаружили наличие танков, о которых ни разведка, ни генштаб вообще ничего не знали перед началом наступления. Выглядит это примерно так:

«Получены некоторые данные о новом типе русского тяжелого танка: вес — 52 тонны, лобовая броня — 37 см (?), бортовая броня — 8 см. Вооружение: 152-мм пушка и три пулемета. Экипаж — 5 человек. Скорость движения — 30 км/час. Радиус действий — 100 км. Бронепробиваемость: 50-мм противотанковая пушка пробивает броню только под орудийной башней. 88-мм зенитная пушка, видимо, пробивает также бортовую броню (точно еще неизвестно). Получены сведения о появлении еще одного нового танка, вооруженного 75-мм пушкой и тремя пулеметами».

Это лишь небольшой пример того, что германское командование не имело полной картины состава противостоящей армии. Пример по танкам приведен просто потому, что именно при подсчете совковой бронетехники была допущена самая крупная ошибка. Но примерно то же самое было и по всем остальным позициям состава совковых войск.

По мере приближения ко времени начала наступательной операции, это уже должны были отмечать не только центральные органы разведки, которые, безусловно, фиксировали сосредоточение войск Германии у границ, о чем имеется масса подтверждений, но и последующее выдвижение их на исходные позиции.

Гудериан пишет о том, что после известного совещания у Гитлера 14 июня, 15 июня он уже прибыл в свой штаб, тогда еще расположенный в Варшаве. 17 июня он, вместе со штабом, уже выдвинулся на передовые позиции, где занялся контролем подготовки войск к наступлению и состоянием тех войск, которые находились на флангах его танковой группы.

Скорее всего, все остальные участники совещания у фюрера делали то же самое и в то же время. Это значит, что уже не только агентурная разведка центральных органов совка, но и полевая разведка войск, стоящих у границы, заметили изменения, происходящие с германскими войсками, о чем докладывали руководству.

Поскольку до сих пор эксплуатируется миф о внезапном нападении, то все эти данные либо были уничтожены прямо во время войны, либо сразу после нее для того, чтобы выстроить мифологему о мирном и грустном совке и злобных немцах, напавших на беззащитное государство рабочих и крестьян. Тем не менее, 20 июня Гальдер отмечает, что Молотов просил аудиенции у Гитлера 18 июня.

Источник«Линия обороны»

Часть 7

Молотов запрашивал встречи с Гитлером
Тот самый КВ-2

Нам вообще ничего и никогда не рассказывали о том, что за четыре дня до начала германо-совковой войны, Молотов (народный комиссар иностранных дел) запрашивал встречи с Гитлером. Но то, о чем должен был происходить разговор – можно предполагать с уверенностью. Поскольку совок располагал бОльшим количеством сил и средств, относительно противостоящей группировки войск Германии, Молотов должен был поставить Гитлера в тупик, прямо сказав ему о том, что совковое руководство в курсе плана Барбаросса и о времени начала операции. То есть, целью Молотова было уведомить фюрера о том, что эффекта внезапности у него уже нет. А те временем уже заканчивалась подготовка к собственному наступлению.

Такие выводы нам позволяет сделать очередность из двух фактов. Первый – агентурная разведка однозначно донесла в Москву о том, что Гитлер собирает совещание, где объявит дату начала наступления. В тот момент, когда Гитлер только произносил свою политическую речь о необходимости войны с совком, и дело еще не дошло до объявления времени и даты начала операции, а уж тем более – не были заслушаны высшие чины Вермахта о готовности войск для осуществления мероприятий в рамках плана Барбаросса, Москва – по центральным информационным каналам распространяет следующее заявление, от того же 14 июня:

«СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией являются лживыми и провокационными», а также то, что, «по данным СССР, Германия неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерениях Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям».

Даже если сильно верить в случайности, такого совпадения просто не могло быть в принципе. Совок просигнализировал Берлину о том, что они в курсе сегодняшнего мероприятия. Поскольку это заявление не остановило и не изменило планов Гитлера, а 17-18 числа уже стало заметно выдвижение войск на исходные рубежи, то Молотов попытался лично встретиться с фюрером и пообщаться с ним на эту тему. Как уже понятно, его даже не послали куда подальше, а просто проигнорировали.

Мы не претендуем на истину в последней инстанции, при освещении этих событий, но указываем на два основополагающих факта, которые стали бесспорными по состоянию на утро 22 июня 1941 года. Первый из них полностью исключает внезапность даты и времени начала наступления германских войск. В Кремле об этом знали наверняка и даже реагировали на это своеобразным образом, чтобы ввести игру в свое русло. Второй факт заключается в том, что немцы догадывались о том, что Москва в курсе их планов и точно знали о том, что количество совковых войск – больше германских, но тем не менее, это не повлияло на окончательное решение о начале операции Барбаросса.

Надо заметить, что в предшествующие две-три недели германское командование прилагало все усилия для того, чтобы получить представление о том, что, сколько и в каком состоянии противостоит им по ту сторону границы. То есть, они прагматично вычисляли наиболее удобные места для нанесения своих ударов и как показали дальнейшие события, именно на этапе подготовки начальной фазы операции вторжения, они сделали все правильно, что и стало залогом оглушительного успеха.

Как следует из описания последних часов перед началом наступательной операции, к двум часам ночи все командиры подразделений, соединений, армий и групп армий прибыли на свои командные пункты и последний час просто посматривали на часы.

Гудериан:

«В роковой день 22 июня 1941 г. в 2 часа 10 мин. утра я поехал на командный пункт группы и поднялся на наблюдательную вышку южнее Богукалы (15 км северо-западнее Бреста). Я прибыл туда в 3 часа 10 мин., когда было темно. В З часа 15 мин. началась наша артиллерийская подготовка. В З часа 40 мин. – первый налет наших пикирующих бомбардировщиков. В 4 часа 15 мин. началась переправа через Буг передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий. В 4 часа 45 мин. первые танки 18-й танковой дивизии форсировали реку.»

Гальдер описывает 22 июня по-деловому и без эмоций, а последняя запись 21 июня, определяет мероприятия на следующий день – 22 июня:

«Часы совещаний. Утром: у меня — 9.00; у главкома — 10.00. Вечером: у меня — 20.00; у главкома — 21.00. Потом — донесение фюреру». Это – все. Дальше, собственно – война.

Источник«Линия обороны»

Часть 8

Взрыв линкора «Марат»
Фото Люфтваффе. Взрыв линкора «Марат» в Кронштадте в сентябре 1941 года, где был заперт весь БФ

Примерно так выглядела ситуация на этот час из тех мест, где командиры батальонов нервно поглядывали на часы и всматриваясь в предрассветную мглу, прикидывали самые первые свои действия на территории противника. Далее последовали события, которые в совковой традиции мифотворчества так и не нашли вменяемого пояснения, а те исследователи, которые пытались найти пояснение катастрофы первых дней, недель и месяцев германо-совковой войны, рано или поздно – начинали опираться на те «исследования», которые были проведены в совке, не сильно погружаясь в то, что по этому поводу думали германские военные.

Слабость этой позиции была очевидной, если знать совок изнутри и понимать методику вымарывания неприятных моментов истории совка. Их должно было насторожить то, что официальная версия событий почти ничего не могла объяснить, если только пойти дальше шаблонных выводов или утверждений совковых военных авторитетов. Виктор Суворов справедливо приводит ярчайший образец военной порнографии, известный под названием «мемуары Жукова». Сей «труд» не отличался правдивостью в момент своего первого издания, а последующие — стали уличать предыдущие во лжи. Мемуары же других военачальников очень часто указывали на то, что товарищ Жуков и они были участниками разных войн. Так была выстроена неуклюжая мифологема о том, что нападение оказалось внезапным, что сил и средств РККА было недостаточно для обороны и отсюда – главный вывод о том, что совок был не готов к войне.

Приведем всего два полярных момента, которые показывают методику прикрытия ключевых негативных моментов, уцепившись за которые можно раскрутить весь клубок событий и выйти на те самые причины, которые и задали рисунок первого этапа германо-совковой части Второй Мировой Войны.

Совковый и вообще «русский» почерк извращения истории заключается не столько в том, чтобы надежно вычеркнуть из памяти позорные события и даже не в том, чтобы изобрести героический эпос для отдельного персонажа или всей его армии, например. Они идут дальше и совмещают эти два метода, когда на месте позора возводят монумент чести и доблести. «Ледовое побоище» Александра Невского и «Битва на Куликовом поле» Дмитрия Донского – яркий тому пример. Уже в более поздние времена по этому же рецепту была слеплена история «Бородинского сражения», но в совке эта методика достигла совершенства. Там решили, что на месте каждого позорного события надо возвести героический миф, что и было с успехом сделано.

Десятки свидетельств партийных и военных деятелей того времени говорили о том, что Сталин ушел в нирвану, после сообщений о широкомасштабном переходе Вермахта в наступление и главное – скорости продвижения его войск. Известна даже сцена, когда все скопом они посетили вождя в его логове и просили вернуться на трон, когда он думал, что его пришли ставить к стенке. Кстати, это стало вполне логичным объяснением того, что 22 июня к населению страны обратился Молотов, а не Сталин. И вот теперь, потихоньку, в РФ появляются «списки посещений», из которых следует, что Сталин никуда не пропадал, а «бдил» на посту, проводя многочисленные совещания с высшим руководством страны. В общем, теперь получается, что он как-то закрутился в делах, потому и поручил Молотову поговорить с населением.

Есть еще один интересный момент, который наверняка помнят все. Для того, чтобы у публики создать впечатление о том, что не все военные оказались такими тупоголовыми, как пример грамотных действий и здоровой инициативы приводили адмирала Кузнецова, чьим именем теперь назван многострадальный российский авиапоносец, успешно топящий свои самолеты.

Между тем, с 22 июня 1941 года и по 8 мая 1945 года флот не провел ни одной сколько-нибудь крупной морской баталии, а по большей части – стоял на своих базах и тихонько пыхтел трубами. Вернее, это делал Балтийский флот, а Черноморский даже умудрился потерять собственную базу в Севастополе. При этом, говорить о том, что флоту не была отведена некая роль в предстоящей войне – нельзя. Россияне уже сожгли даже косвенные свидетельства того, к чему готовилась армия, авиация и флот в июне 1941 года, но то, что было обнародовано, уже никуда не денется. Так вот, во многих источниках было указано на то, что адмирал Кузнецов самостоятельно повысил боевую готовность флотов и именно они дали первый ощутимый отпор противнику, в первые часы войны. Поскольку первые действия Германии, в отношении совкового ВМФ, проводились посредством налетов авиации, то именно отражение атак с воздуха было поставлено флоту вообще и Кузнецову, в частности – в особую заслугу. Многие так и писали: армия оказалась не готовой, а флот – дал отпор.

Из утренней сводки германского командования 22 июня 1941 года, которая описывает собственные действия и действия противника, в первой половине этого дня:
«Военно-морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох. За последние дни он совершенно пассивно наблюдал за всеми проводившимися нами мероприятиями и теперь сосредоточивает свои военно-морские силы в портах, очевидно опасаясь мин». То есть, донесения с места событий не подтвердили какой-то особой активности флота, а уж тем более – каких-то потерь, причиненных в ходе оборонительных действий. Тут важно заметить, что единственным результатом действий флота в обороне могли быть сбитые самолеты противника и ничего более. В первый день флоты просто не могли видеть иного противника. Но никто из германского командования не заметил героизма моряков и потерь, которые они принесли.

Источник«Линия обороны»

Часть 9

Ворошиловские стрелки
Те, кто не хотел воевать. «Ворошиловские стрелки» из Якутии, 1939 год.

И чтобы закончить эту тему гвоздем в гроб совковых легенд, приведем кусок той же сводки, но уже по части авиации, где сообщались успехи и потери Люфтваффе в первой половине дня:

«Командование ВВС сообщило, что наши военно-воздушные силы уничтожили 800 самолетов противника (1-й воздушный флот — 100 самолетов, 2-й воздушный флот — 300 самолетов, 4-й воздушный флот — 400 самолетов). Нашей авиации удалось без потерь заминировать подходы к Ленинграду с моря. Немецкие потери составляют до сих пор 10 самолетов». Еще раз, потери германской авиации в первой половине дня, когда, якобы, наиболее ярко проявился флотоводческий талант Кузнецова, на всей линии фронта от Черного моря до Балтийского, составили аж 10 самолетов! Сколько из этих сбитых самолетов пришлось на флот – трудно представить. В общем, совок вылепил еще одно «Куликово поле», но уже под флагом командующего бездарным флотом. И чтобы поставить жирную точку, на этой теме, приведем часть уже вечерней сводки германского генштаба 22 июня 1941 года:

«Командование ВВС сообщило, что за сегодняшний день уничтожено 850 самолетов противника, в том числе целые эскадрильи бомбардировщиков, которые, поднявшись в воздух без прикрытия истребителей, были атакованы нашими истребителями и уничтожены».

Для того, чтобы не складывалось впечатление о том, что германский генштаб скрывал потери, приведем еще одну цитату из донесения генштаба:

«Майор фон Белов доложил свои впечатления о действиях танковой группы Гудериана, при штабе которой он состоит офицером связи. Подтверждается, что 45-я пехотная дивизия, по-видимому, зря понесла в районе Брест-Литовска большие потери… … (необходимо — авт.) Расследовать действия 45-й пехотной дивизии в районе Бреста». То есть, до этого момента фиксировался приемлемый уровень потерь, лишь отмечалась необычная пропорция в сторону увеличения потерь офицеров, относительно французской кампании. Между прочим, эта самая 45-я дивизия штурмовала Брестскую крепость и там получила свои высокие потери.

Кстати, анализ потерь всегда был предметом повышенного внимания германского генштаба и в случае отклонения от средних показателей – непременно принимались меры по их снижению. Так что никакого зримого урона совковый флот не нанес, а ретировался на базы, где и стоял аж до конца войны. Тем не менее, адмирала Кузнецова записали чуть ли не в единственного героя, который оказался на месте и дал отпор противнику.

Совокупность этих бредовых легенд и откровенно выдуманных историй как раз и легла в основу тех самых базовых факторов, которыми совок, а теперь и РФ, поясняют ситуацию начального периода войны. Понятно, что такой откровенный блеф мало кого устраивал, а потому – возникло несколько теорий, с методом «от противного» в своей основе.

В частности, подобные версии выстроили Виктор Суворов, Марк Солонин и некоторые другие исследователи. Безусловно, каждая из этих теорий имеет право на жизнь, но при внимательном их рассмотрении легко обнаруживаются базовые элементы, которые тоже не могут быть объективной основой теории, что со временем, вносит в сами теории элементы ненужных деформаций.

Менее всего нам приемлема идея о том, что совки не хотели воевать и их гнали на войну силой, именно поэтому они в первые дни войны и не оказывали сопротивления. Такая теория выглядит надуманной, потому что такие настроения не могли не фиксироваться НКВД, которая уже имела достаточно широкие полномочия для этого. Мало того, население повалом шло в клубы, наподобие ДОСААФ, где стреляли, плавали, прыгали с парашютом, водили боевую технику и прочее. Этих людей было миллионы. Трудно представить, что все это они делали в режиме хобби и не хотели однажды применить на практике все полученные навыки. Тем более, пропаганда была тотальной, а ксенофобия и милитаризм заливались в мозги просто ведрами. В общем, до 22 июня войска РККА по большей части хотели, умели и готовились воевать, а потом они резко перехотели это делать. Но учитывая тот известный факт, что Германия потерпела поражение, то следует предположить, что в какой-то момент публика снова переобулась и захотела воевать.

Таким же образом мы не разделяем мнение коллег о том, что Сталин стал жертвой своего гениального стратегического ума, а немцы допустили глупую ошибку, не представляя, с кем они связались. Как видно из многочисленных дневников и воспоминаний, германские военные четко представляли, что у совка армия будет поболее Вермахта, а учитывая количество населения, то их мобилизационный резерв там должен быть куда внушительнее их мобилизационных возможностей. То есть, речь идет не столько о том, что Сталину удалось скрыть часть мероприятий по развертывания своих ударных группировок, а о чем-то другом, фундаментально отличном от подобных утверждений. И кое-какие намеки на то, что произошло на самом деле, мы обнаружили все в тех же дневниках и мемуарах немецких военачальников.

Источник«Линия обороны»

Часть 10

хотим напомнить читателям
Среди трофеев оказались…

Завершая обзор этого дня в истории, еще раз хотим напомнить читателям о том, что мы старались рассмотреть его со стороны высших германских офицеров, которые так или иначе, но зафиксировали свои впечатления о нем. Наиболее ценным является труд Франца Гальдера, поскольку он имеет форму дневника и записи в нем производились без понимания и знания того, чем все закончится. Мемуары уже грешат оценочными суждениями, исходя из понимания, к чему привели, в конце концов, те или иные действия. Поэтому мемуары Гудериана, Шеленберга и многих других деятелей интересны лишь в части подтверждения тех или иных фактов, но не их оценок.  Так, в нашем случае ключевой датой для начала военных действий Германии против совка стало 14 июня. Практически все крупные военачальники Германии, так и ли иначе – возвращаются к этому дню и все сходятся во мнении, что именно тогда был взведен курок войны, а 20 июня – был спущен, а убийственный заряд вылетел именно 22 июня.

На наш взгляд, ключевая мысль, которая была зафиксирована начальником генштаба сухопутных войск Германии и записанная в дневник 23 июня, дает примерную тональность для оценки всего этого периода войны. Выглядит это следующим образом:

«Общая обстановка лучше всего охарактеризована в донесении штаба 4-й армии: противник в белостокском мешке борется не за свою жизнь, а за выигрыш времени.

Впрочем, я сомневаюсь в том, что командование противника действительно сохраняет в своих руках единое и планомерное руководство действиями войск. Гораздо вероятнее, что местные переброски наземных войск и авиации являются вынужденными и предприняты под влиянием продвижения наших войск, а не представляют собой организованного отхода с определенными целями. О таком организованном отходе до сих пор как будто говорить не приходится»

А на следующий день, 24 июня в дневнике появляется еще одна запись:

«В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся германским войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск. Причины таких действий противника неясны. Полное отсутствие крупных оперативных резервов совершенно лишает командование противника возможности эффективно влиять на ход боевых действий. Однако наличие многочисленных запасов в пограничной полосе указывает на то, что русские с самого начала планировали ведение упорной обороны пограничной зоны и для этого создали здесь базы снабжения».

То есть, отмечена не только утрата взаимодействия войск противника, но даже управление в масштабе отдельного соединения. Все случаи упорного сопротивления носили эпизодический и скорее – фанатичный характер, а общего рисунка действий противника генштаб не наблюдал. Отсюда и такая формулировка в оценке руководства войсками. Что касается баз снабжения, то на второй-третий день войны были захвачены еще не все такие базы и еще не был виден масштаб этой подготовки. Это уже значительно позже, когда стала вырисоваться полная картина того, что стояло у границы, стало понятно, что никакой речи об обороне просто не могло быть.

А дальше Вермахт действовал именно так, как Гитлер это планировал еще при формировании плана Барбаросса, и о чем еще раз напомнил 14 июня. Войска должны были рассекать оборону противника, и не давая ему времени на отход или бегство, замыкать кольцо окружения, с целью перемалывания окруженных войск. Очень скоро таких окруженных войск стало сотни тысяч человек, а потом счет подошел к миллиону. Заметим, сто тысяч личного состава, это примерно численность общевойсковой армии. Просто вспомним злосчастного Фридриха Паулюса, принимавшего участие в окончательном составлении плана Барбаросса и попавшем в плен под Сталинградом со своей 6-й армией. Так вот, в первые недели войны у границы были захвачены в плен более 10 армий. И если армия Паулюса была полностью истощена и уже не имела ресурсов, то у границы было столько добра, которое Вермахт взял в качестве трофеев, что этого ему хватило на несколько месяцев войны.

Что характерно, любой командир батальона, полка, дивизии или более крупного соединения, вне зависимости от того, какие боевые действия ему предстоят, первое что налаживает – охрану и оборону собственного личного состава и штатной техники от любого нападения противника. Будь то в месте постоянной дислокации, на учениях или на марше, составляется боевое расписание, которое мгновенно вступает в силу, в случае нападения неприятеля. Понятно, что в таком случае длительность эффективной обороны будет обусловлено ресурсами и возможностью их пополнения, но какое-то время соединение обязано продержаться без всяких команд сверху. Есть старинная и проверенная на практике, солдатская мудрость: «не знаешь, что делать – окапывайся».

Источник«Линия обороны»

Часть 11

тотальному разгрому подверглись«Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий».

То есть, можно понять, когда тотальному разгрому подверглись подразделения, стоявшие прямо у границы и доступные для полевой артиллерии и даже стрелкового оружия противника. Со множеством оговорок, но можно понять, почему они были мгновенно разгромлены. В первый день войны произошел вовсе феноменальный случай, когда пехотная дивизия Вермахта разгромила танковую часть РККА прямо у границы.

Но в первый день войны ничего подобного не произошло. В подавляющем количестве случаев, командование расположенных у границы частей просто драпануло, бросив своих солдат и технику на месте. Мало того, примерно то же самое исполнили и коллеги, стоящие в 20-30 километров от линии фронта, у которых было время занять оборону. Сейчас это оправдывается тем, что из Москвы не было директивы, а когда она пришла, то в ней речь шла о наступлении. Все это замечательно, но из этого следует очень неутешительный вывод фундаментального характера. Любое воинское подразделение или соединение, в первую очередь, обязано обеспечить собственную безопасность и безопасность своего вооружения.

Это – императивная установка либо действует, либо это – не армия. Уже после того, как обеспечена собственная безопасность, путем охраны и обороны, можно вести речь о выполнении боевых задач. Никого из исследователей не смущает, что драпали батальоны, полки и дивизии. Причем, в первые дни войны германские войска не занимались пленными. Они просто распускали на все четыре стороны тех, кто сложил оружие. Это было важно для поддержания высокого темпа продвижения. Уже через несколько дней – ситуация изменилась, но сначала было именно так. Об этом свидетельствует эпопея Брестской крепости, где почти половина личного состава, находившегося в ней, было отпущено по домам.

И в общем, картина была одинаковой и повсеместной. Это при том, что когда Сталин вышел из нирваны, он отправил на фронт своих проверенных военачальников, Буденного, Ворошилова и прочих товарищей, что абсолютно никак не повлияло на ход событий. Поэтому мы не можем полностью принять версию Виктора Суворова о том, что разгром был обусловлен тем, что войска готовились к наступлению, а оказались в ситуации, когда надо переходить к обороне. С первой частью утверждения не поспоришь, а вот вторая – кажется надуманной. Хорошо, допустим, что в районе Минска стоит условно – стрелковая дивизия, руководство которой уже понимает, что с наступлением не сложилось и грохот боя становится все ближе, указывая на подход противника. Что должен делать комдив, даже не имея указаний сверху? Он должен организовать оборону там, где прямо сейчас находится. Но он садится в служебную машину и смывается с места драки. Но на нем не заканчиваются офицеры в дивизии. Там есть начальник штаба, командиры полков, наконец, батальонов, которые тоже все это видят и слышат, и вполне могут принимать меры, на собственном уровне, а кто-то должен заменить убывшего в пампасы комдива.

Но в массовом порядке такого не происходит. Возникают отдельные очаги, где безымянные офицеры вспоминают эту прописную истину и переводят свой личный состав в режим обороны. Гальдер упоминает о таких эпизодах все первые дни войны, но говорит об их эпизодичности. Отсюда следует вывод о качестве офицерского состава РККА.

В самом деле, они имели не очень приятный опыт боевых действий в уже разбитой немцами Польше и видели, как противник легко продавливается. В Финляндии, где противник был несопоставимо слабее, и события разворачивались не слишком удачно, они даже не думали о том, что в случае провала какой-то части операции, финны перейдут в наступление и нанесут удар в район Казани. Те же самые офицеры без выстрелов овладели странами Балтии, а затем Буковиной и Бессарабией. Примерно такой они себе представляли и войну с Германией, ведь товарищ Сталин им четко рассказал 5 мая – проблем не будет. Вот его дословная характеристика противника:

«Действительно ли германская армия непобедима?

Нет. В мире нет и не было непобедимых армий. Есть армии лучшие, хорошие и слабые. Германия начала войну и шла в первый период под лозунгом освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас обстановка изменилась. Сейчас германская армия идет с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические. Германская армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической завоевательной войны. Эти лозунги опасные».

И далее, после погружений в ленинские цитаты, заканчивает:

«С точки зрения военной, в германской армии ничего особенного нет и в танках, и в артиллерии, и в авиации. Значительная часть германской армии теряет свой пыл, имевшийся в начале войны. Кроме того, в германской армии появилось хвастовство, самодовольство, зазнайство. Военная мысль Германии не идет вперед, военная техника отстает не только от нашей, но Германию в отношении авиации начинает обгонять Америка».

Источник«Линия обороны»

Часть 12

прочищали с помощью пули
А так все закончилось

Как известно, политику партии и правительства сурово доносили до мозгов граждан, а у кого мозги плохо впитывали эту политику, их прочищали с помощью пули. Поэтому такая установка вождя и учителя была спущена вниз, и армия полагала, что ей предстоит блицкриг, пусть и тяжелый, но не такой, как в Финляндии.

В свою очередь, немцы внимательно следили за действиями РККА и делали свои выводы о ее состоянии и возможностях. После окончания «зимней войны», в Берлине уловили главный принцип действия совковой армии — лобовые атаки, без особого подсчета потерь. Там четко уловили, что боевое планирование там осуществляется без учета понятия «приемлемые потери», что является важнейшим критерием эффективности действий армии. В конце концов, там была выставлена оценка уровню военного искусства совков – «ниже плинтуса». Сохранение ретроградов Буденного и Ворошилова на высших военных должностях – говорило о многом, а новая кровь, в лице Жукова, только подтверждала их мнение. Как следует из дальнейших событий, в части планирования и проведения операции Барбаросса, германских военных не волновало численное превосходство совковой армии. Не впечатлило и превосходство в отдельных видах вооружений (как они полагали, ибо на самом деле превосходство было по всем компонентам вооружений).

В результате, возникла удивительная ситуация. Сталин, и его карманный «гений» Шапошников, отталкивались от принципов Мольтке и Клаузевица, которые германские военные должны бы соблюдать педантично и беспрекословно. То есть, они полагали, что Гитлер банально не решится нападать на совок, зная о численном превосходстве его армии. Просто этот факт должен был стать сигналом «стоп» для начала любой наступательной операции. И тут Суворов – безусловно прав. Сталин вел совершенно другую игру. Он был уверен в том, что Гитлер блефует, ибо в здравом уме и твердой памяти не решится на наступление, с такой расстановкой сил. Но у него была другая задача – не вспугнуть Гитлера, чтобы его войска не зарылись в землю, а насколько их тяжело оттуда доставать, он прекрасно помнил по Первой Мировой Войне. Но где-то в середине июня, когда пошел вал донесений о совещании у фюрера и когда хорошо известный план Барбаросса из блефа вдруг стал превращаться во что-то все более реальное, то и тогда его стратеги заверяли, что с такой плотностью войск, которые совок уже развернул у границы, Вермахт увязнет надолго, а к тому времени на Запад шли войска Второго эшелона и грузились войска Третьего эшелона.

Как результат, на стратегическом уровне война была проиграна просто потому, что в Москве не поняли изменения критериев оценки достаточности войск, для начала наступательной операции. Там не поняли, что даже большей по численности армии была поставлена оценка «неуд», что дало основания немецким военным не переживать о соотношениях сил и средств.

Но как оказалось, совок воспитывал оккупационную, колониальную армию, которая настроена идти вперед, невзирая на потери. А это закладывает отсутствие гибкости у офицеров среднего и низшего звена. Поэтому они заточены на то, чтобы умереть, штурмуя позиции противника. Мало того, они понимают, что других приказов они не получат в принципе.

Поэтому ни на что другое эта армия просто не годилась, и когда в один момент она оказалась на войне, которую не понимает, армия драпанула и была разбита во встречных боях и котлах.

В общем, германское командование все высчитала довольно реалистично и точно, а в итоге, поражение пришло потому, что изменили направление главного удара, которое было обосновано и утверждено в самом начале и то, что было в виде предчувствия описано Гальдером в том же июне 1941 года.

На самом деле, захват или окружение Москвы сыграло бы сильнейшую психологическую роль. В бандитском государстве холуи почувствовали бы слабость пахана и никакая ставка в бетонном бункере на берегу Волги его не спасла бы. Но было принято роковое решение о смещении направления главного удара с пространства между Ленинградом и Москвой, на пространство – южнее Москвы, что поставило точку на изначальном ходе блицкрига.

Второй момент оказался фатальным и, в конце концов, привел к поражению Германии и гибели Рейха. В утренних записях Гальдера, оставленных 22 июня 1941 года, содержится мысль, которая сейчас выглядит просто как мистическое знамение:

«На Дальнем Востоке маловероятно, чтобы Япония выступила против Англии. Скорее, как Япония, так и Америка будут избегать втягивания в войну. Германия заинтересована в том, чтобы удержать их обеих от вступления в войну, так как в противном случае война станет необозрима по продолжительности и средствам ее ведения и заключение мира в будущем станет крайне сложной и трудной проблемой».

В общем, Германия могла и должна была завершить войну против совка еще до зимы. Для этого были силы, средства и реалистичные планы реализации этой задачи. Но это была бы другая история.

Источник«Линия обороны» 


Материал в тему

 

4 Replies to “Хроника одного дня”

  1. Анатолий Николаевич

    Для поиска 6-й части необходимо зайти в часть 5-ю и снизу имеется ссылка на 6-ю. Она там находится и никуда не исчезла.

     
    • Сурен

      Спасибо. Дело в том, что я ни в одну часть не входил из предыдущей — просто менял последнюю цифру в адресной строке. А с этой частью такой фокус не прошёл — у неё URL нестандартный для его публикаций 🙂 .

       

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Слово

Размер шрифта

Размер шрифта будет меняться только на странице публикации, но не на аннотациях

Рубрики

Полсотни последних постов