; ?>/images/rssicon.png)
В самом начале быдломасса любила Путина за молодость и энергичность.
Потом за фразы типа «мочить в сортире».
Потом за голый торс.
Потом за стабильность.
Потом за стабильность.
Потом за стабильность.
Потом, когда в 2008 году экономика России из прогнозируемой им «тихой гавани» и «островка безопасности» рухнула больше, чем любая другая, из G-20 и БРИКС, его полюбили за амфоры и стерхов. За амурских тигров и дальневосточных леопардов. Уж больно человеческое лицо, наконец, увидела быдломасса в телевизионных кадрах Путина с тигрятами.
Потом за хамство («может осадить любого зарвавшегося, даже журналиста CNN, не то, что тот обмякший медвед»).
Потом за феню («реально мужик отвечает за базар»).
Потом за защиту русских.
Потом за защиту русских во всём мире.
Потом за защиту русских во всём мире, невзирая на мир.
Потом за дедывоевали.
Потом за нашу, российскую, избранность.
Потом за духовные скрепы.
Потом за ненависть к Западу.
Потом за наши озёра, леса, тополя и искандеры, которые весело так смеются.
Потом за противостояние санкциям, которые введены Западом, чтобы уничтожить русский народ.
Потом за войну против Украины.
Так Путин за 15 лет превратил быдломассу в фашистов.
Источник — ФБ
После его первых выборов я не произнес слово «быдло». Я тогда вообще употреблял это слово исключительно с прилагательными типа «кремлевское», «думское», «чиновничье», «гэбэшное», хотя получался некоторый оксюморон.
И уж, конечно, не относил я это слово к людям физического труда, с которым (и с которыми) знаком не понаслышке. Но чтобы произнести его без прилагательного, и тем отнести к какой-то части населения — и речи быть не могло. Это мне казалось верхом неприличия и непомерного высокомерия. К людям, которые могли такое произнести, сразу испытывал безотчетную неприязнь.
Однако, после его первых выборов я сначала с недоумением спрашивал окружающих: «как это может быть, чтобы в стране, потерявшей от произвола гэбья миллионы людей, большинство населения оказалось способно проголосовать за гэбьё?»
Потом я перестал об этом спрашивать, зато стал надеяться, что это я дурак, а люди бывают разные, и даже в гэбе встречаются Люди. Хотя бы потому, что лично знаю некоторых представителей этой малопочтенной секты, и могу гарантировать, что уж они-то точно Люди. Но побороть в себе стойкое физическое отвращение к этому конкретному предполагаемому «людю» так и не смог.
После его первого срока, к сожалению, не тюремного, иллюзии рассеялись. В какой-то момент (вокруг вопили как классно он «опять переиграл» Запад) я сказал «дурак». Уж не помню, что было поводом.
После «болотного дела» стало ясно: фашист. А после Крыма и — главное — последовавшего за ним дружного «крымнашбля» слово «быдло», «быдломасса» слетают у меня с языка без всяких прилагательных.
Ибо так оно и есть.
Последние комментарии