Опять Шендерович

Да, опять Шендерович. И – да, не надоест. Потому что Шендерович – это Человек. Он сказал, что Райкин – национальное достояние? Но сам он – тоже национальное достояние. Вся кремлёвская шелупонь бесследно канет в Лету. Шендерович останется в Истории. Потому что он в неё уже вошёл, а не вляпался, как путлер, бессчётное количество раз.

Сокращаю только ведущую, и только где могу (закончил, и вижу, что почти нигде — только объявления на рекламу).

---

Виктор Шендерович писатель, журналист

Ведущий: Ирина Воробьева

И. Воробьева ― Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И сегодня со своим особым мнением в студии радиостанции «Эхо Москвы» — журналист, писатель Виктор Шендерович. Здравствуйте.

В. Шендерович ― Добрый вечер.

И. Воробьева ― Надо сказать, что наши слушатели до программы начали писать, я поняла, что они ждали несколько дней, когда вы здесь появитесь. Чтобы спросить про Константина Райкина, его речь, реакцию Дмитрия Пескова. И байкера Залдостанова. Весь этот клубок о чем вообще, и что мы должны самое важное из этого постичь?

В. Шендерович ― «Постичь» — такое глубокомысленное очень слово, там ничего постигать особенно не надо. С Райкиным случилось то, что у Довлатова называлось «счастьем внезапного освобождения речи». Время от времени можно говорить начать правду теми словами, которыми ты хочешь. Хотя мне показалось, что он еще немножко тормозил…

И. Воробьева ― Сдерживался.

В.Шендерович: Вы приперлись за наш стол и жрете на деньги налогоплательщиков. Нет никаких ваших денег, господин Песков

В. Шендерович ― Немножко сдерживался. При всем богом данном темпераменте. Мне трудно быть совсем объективным, потому что я знаю Константина Аркадьевича, страшно сказать, 42 года. И он мой учитель, и я его люблю. Поэтому я конечно заведомо не могу быть объективным. Но когда вы подряд называете это три фамилии, то давайте уточним, что Константин Аркадьевич Райкин — это грандиозный артист и национальное достояние. А этот человек, который научился ездить на мотоцикле за большое казенное бабло, это — так же, как и вторую фамилию, которую назвали… — это номенклатурная короста, которую мы от себя никак не отскребем, потому что нам лень встать под душ с мочалкой. Поэтому обсуждать их вместе я отказываюсь. То, о чем говорил Райкин — это отдельная важная тема. Поддержанная очень многими. И давайте про это два слова…

И. Воробьева ― Хорошо, учитывая, что вчера еще вышла колонка в «Коммерсанте» режиссера Звягинцева, который сказал, что не хотят творческие люди ни ужинать ни танцевать, если так можно выразиться.

В. Шендерович ― По поводу этой метафоры. Те, кто нам намекают — или прямым текстом говорят — условным «нам», мне-то не перепадало особенно, косвенно перепадало, потому что на меня охотятся за казенные деньги… Но вот так впрямую мне — нет, пока не перепадало…

И. Воробьева ― В каком смысле охотятся? Ничего не поняла.

В. Шендерович ― В прямом. Все эти движения «Наши». Мне казенные деньги перепадают только так, что я содержу некоторое количество кровопийц мелких. Комарья. Они на мне паразитируют. Но это второй вопрос. Так вот, по поводу девушки, которую «ужинают и танцуют». Во-первых, господин Песков, я вам не девушка, во-вторых, ужинаю я за свои деньги, как Райкин, Звягинцев, все остальные. Это наши деньги. Налогоплательщиков. А вы все приперлись за наш стол и жрете. А нам кидаете объедки с нашего стола — и еще за эти объедки заставляете целовать вам руки. Нет никаких ваших денег, господин Песков. Вот где-то там есть — Звягинцев написал — продайте дачу и наймите артистов как граф Шереметев, и пусть они вам играют то, что вы захотите. Райкин вам ничего не должен; он должен мне. И свою работу передо мной, зрителем, он исполняет отменно. Десятилетия напролет. А ваше дело — не мешать великому артисту Райкину, великому кинорежиссеру (ну, не великому, не важно, — замечательному, большому) Звягинцеву снимать фильмы, музыкантам играть, писателям писать. Ваше дело — не мешать. Мы даже готовы вам за это немножко платить, немножко. Я готов бы поменьше, просто чтобы тихо сидели, не мешали. А они почему-то решают… они абсолютно путают свою шерсть с государственной, по товарищу Саахову, если ты помнишь диалог из «Кавказской пленницы». Они абсолютно убеждены, что это все — их. Они попали к закромам. Звать их никто, они по-русски разговаривать не умеют. Тут цитировали этого несчастного Аристархова, и так далее. И Райкин должен спрашивать у него, должен с ними дружить. Мы все должны с ними дружить, чтобы они разрешили Константину (хотел оговориться — Аркадию… Аркадий тоже, у него там свои были…) Константину Райкину, Звягинцеву реализовывать свой божий дар! Дальше — взгляд с другой стороны. Чего вдруг сейчас? Какая ехидная реакция со стороны публики! Тут же ему припомнили поддержку Путина. «Райкин плазу». Братцы мои, можно, конечно, всех отсчитывать от Новодворской. И предъявлять претензии актеру Райкину, что он не Новодворская. Но если отсчитывать от Новодворской, нам всем надо выпить яду. От стыда. Таких больше нет. Он актер. Для того чтобы играть… Театр это такая вещь, она не существует вне социума, вне государства. Сцена и так далее. Он вынужден с любым режимом сотрудничать для того, чтобы выходить на сцену! Донатас Банионис рассказывал мне, что он дебютировал при Гитлере. В своем Паневежисе. Ну, так получилось. Вот он в кружок театральный пошел, а тут Гитлер. И он начинал при Гитлере играть. Вопрос на засыпку: имеет ли право Донатас Банионис критиковать гитлеровский режим.

И. Воробьева ― Секундочку. Вы путаете. Одно дело поддерживать, а другое дело выступать. Ну, серьезно.

В. Шендерович ― Секундочку. Мы таким образом предъявляем Константину Аркадьевичу то, что он — повторяю, я с этого начал… — что он не Новодворская! Что он сразу не назвал их кровавыми бандитами, не отказался сотрудничать. Можно было бы так, но тогда бы он не играл все это время. Не играл бы. Вот и все. А это для него сверхценность. Еще раз; мы об этом говорили в связи с Чулпан Хаматовой, в связи с очень многими случаями разными… — почему мы немедленно и ехидно начинаем предъявлять претензии заложникам? Потому что — мы все в заложниках у них. Давайте все-таки поговорим о том, почему мы у них в заложниках — и как бы сделать так, чтобы из этого пленного состояния выйти? То, что сделал Райкин, — это шаг к выходу из этого пленного состояния.

И. Воробьева ― Об этом я и хотела спросить. Потому что вообще-то пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, во-первых, ни в коем случае не умаляет фигуры Константина Райкина. Об этом говорил, что очень уважают.

В. Шендерович ― Низкий ему поклон.

И. Воробьева ― Он выразил надежду, что правда, байкер извинится. Но байкер не хочет извиняться.

В. Шендерович ― Байкеры не извиняются.

И. Воробьева ― И Дмитрий Песков, что важнее мне кажется, предложил Райкину назвать случай конкретный, когда кто-то либо пытался что-то навязать, либо что-то запретить. Может быть, действительно получится выйти из этого положения заложников благодаря Константину Райкину. Он сейчас назовет эти случаи. И что-то произойдет.

В.Шендерович: Мы придерживаемся мнения, что воюют трактористы донбасские. Но сопротивление олицетворяют другие люди

В. Шендерович ― Что мы валяем дурака. Райкин ответит за себя, Константин. Я не могу сказать за Константина Райкина. Замечу только, что ставит он по преимуществу классику. Он за себя сам ответит. Отрицать существование сегодня цензуры — ну можно, конечно, об этом говорить, но  это какой-то странный разговор. Это то, что прорвало — и говорят (об этом) все. Если десять человек говорят тебе, что ты пьян, поди, проспись. Как говорит русская пословица. Или нерусская. Неважно. Когда об этом говорит Райкин, Звягинцев, когда об этом говорит Сокуров, когда говорил Герман, когда об этом говорят все вокруг, — это есть. Вот оно. Государство прямо уже теперь, не стесняясь, дает идеологические установки. Более того, они сами говорят об этой теме. Про ужин и танцы.

И. Воробьева ― Нет, про это говорит все-таки Звягинцев.

В. Шендерович ― Нет, Звягинцев просто перевел на полублатной язык понятный то, что сказал Песков. Что мы ребята, определяем политику! То, что говорил Мединский… Государство поддерживает… Только государство, в данном случае… Они узурпировали это государство, и от имени государства начинают диктовать. Эту булочку и Россия, и не Россия проходила много раз. И в 20-м веке и в 19-м. Партийное руководство, это мы все проходили. Партийное руководство литературой, кинематографом. Все проходили. Об этом немножко неловко спорить.

…

И. Воробьева ― Коротко все-таки хочу услышать ответ на вопрос: это что-то изменит. Райкин, его выступление и реакцию.

В. Шендерович ― Это банальность. Капля дождя. Само по себе — ничего не изменит. Как накопление да, может, дальше много зависит от того, сдаст ли назад Райкин, сдаст ли Звягинцев. Ну, могут надавить, могут пойти в ход сильные номенклатурные рычаги. Рассказ Зощенко про монтера — помнишь?

И. Воробьева ― Нет.

В. Шендерович ― Монтер обиделся, что его задвинули на край кадра, когда труппа фотографировалась на гастролях, и решил показать, кто главный в театре. Просто вырубил свет. И никого, никакого спектакля — ничего! Потому что монтер главный. У нас монтеры — Аристархов, Мединский. Они монтеры. Они сами ничего сыграть не могут, но свет вырубить  — легко. Сделать так, чтобы не было никого, ни Звягинцева, ни Райкина, — они могут. Поэтому сейчас эти тиски, этот рубильник может пойти в ход. Посмотрим. Никакое усилие, тем не менее, не напрасно. Это азбука.

И. Воробьева ― К другим новостям. Я вчера в фейсбуке видела замечательный пост, и даже видео, как на вручении премии «Золотой луч» телевизионной Аня Качкаева вышла на сцену и сказала, что давайте мы сейчас встанем и почтим минутой молчания память погибших в «Норд-Осте». Так вышло, что это годовщина. И зал встал, там слышно, что кто-то не очень доволен.

В. Шендерович ― Встал, бурча.

И. Воробьева ― Меня поразило, я конечно поддерживаю то, что сделала Аня Качкаева, все понятно. Но меня поразило, что люди это воспринимают как геройство. Как вызов то, что она сделала. Хотя казалось бы это совершенно нормальная вещь.

В. Шендерович ― Это совершенно нормальные вещи в совершенно нормальной стране. И это вызов в рабской стране, в которой мы, в общем, живем. И нормальный поступок Ани Качкаевой — абсолютно человеческий, понятный, простой, без каких-то политических лозунгов и наполнений, — он выглядит в рабском социуме как фрондерство. «А чегой-то она решила, да зачем это…» Раздражение там, глухое ворчание слышно. Не встать-то не могли. А раздражение есть. Выглядит как фрондерство, выглядит… даже кто-то восхищается: вот какая отчаянная! А она всего лишь поступила — нормально. И это к вопросу о точке отсчета. У нас очень низкая точка отсчета. Я не помню, у кого, что может быть Ежи Лец, что — там, где все лежат ниц, стоящий на коленях — бунтовщик. Это все к вопросу о точке отсчета. О точке отсчета, о государстве, о тех, кто символизирует государство… Выяснили, кто у нас против течения там. По мелочам. Сокуров, Звягинцев, Райкин, Улицкая… Кто у нас символизирует собственно мейнстрим. Залдостанов – выучили, — офицеры России, вот этот Цветков. Это у нас мейнстрим. Моторола! И вот это очень интересный случай. Потому что Павлов А. С. 1983 года, уроженец города Ухта — теперь уже вроде бы выяснилось, что совершал массовые убийства и пытки на территории Украины. И если какое-нибудь уголовное дело было бы возбуждено… Что-нибудь против него имело ли российское государство? Нет.

И. Воробьева ― Секунду. А уголовное дело должна была заводить РФ? На территории Украины произошло. Или Украина.

В. Шендерович ― А как думаешь, Следственный комитет… Вот российский гражданин, — у нас запрещено же наемничество, и так далее. Какие-нибудь действия были? Навальным занимались. Кем угодно. Ничего, никаких проблем у Павлова А. С. не было, пока не взорвали. Никаких проблем у убийцы не было нашего. Но ладно, убили и убили. Оказывается дальше — ты смотришь телевидение и выясняется, что это собственно гордость нашего государства! Что это — мейнстрим. Он и олицетворяет собственно Россию. Вот в придачу к Хирургу-байкеру, и к кому еще? Цветкову, который обливает мочой. Это — элита наша. Что ты, Ира, думаешь о стране, о государстве, которое символизирует Моторола, Хирург-байкер и Цветков с мочой? А внутреннее сопротивление символизируют — Райкин, Звягинцев, Сокуров. Что ты о такой стране думаешь? Хорошо ли с ней?

И. Воробьева ― Я не согласна, что нашу страну олицетворяют те люди, которых вы перечислили.

В. Шендерович ― Страну – нет. Государство.

В.Шендерович: У страны нет флага; есть Пушкин, Рахманинов, вот сегодня Райкин, Звягинцев, Улицкая, русский язык

И. Воробьева ― Государство.

В. Шендерович ― Байкер Хирург, Цветков, Моторола – они все были на финансировании! Это государевы люди. У них у всех идет, в случае с Павловым шло государево финансирование. Это государевы люди. Повторяю.

И. Воробьева ― Моторола официально нет.

В. Шендерович ― Но он воевал не на свои деньги, — он на бензоколонке работал? нет, на автомойке, кажется, или заправщиком.

И. Воробьева ― Какая разница, где он работал.

В. Шендерович ― Неважно, — важно, что денежки шли, теперь уже когда мы читаем переписку господина Суркова…

И. Воробьева ― Сказали в Кремле, что это фейк.

В. Шендерович ― Конечно, «фейк». Ладно. Мы по-прежнему придерживаемся мнения, что воюют трактористы там донбасские? О чем мы с тобой сейчас говорим? Что мы дурака валяем? Есть факт: государственное телевидение, вот — есть мейнстрим, который олицетворяют вот эти… этот диапазончик милый. Сопротивление олицетворяют другие люди. Просто визуальная картинка. Надо ли еще что-то знать о таком государстве, чтобы понять, что с ним дела худо? По-моему, этого достаточно. Еще о государстве. Иду сейчас от Арбатской на эфир, — стоят волонтеры, мальчики, девочки, собирают на лечение онкологически больных детей. Видимо, это все нормально, то есть надеюсь, что все честный сбор.

И. Воробьева ― Что выглядит странно.

В. Шендерович ― Но при полиции, тем не менее, и они в униформе. У них запертые на замочек (емкости) для сбора денег. А ты видишь, что они, когда кладешь туда что-нибудь, они благодарят чем? – флагом РФ. Тебе флажок дают! Собирая деньги на больных детей — у меня, платящего налоги на Залдостанова и Моторолу и Пескова. А на больных детей не хватает. Он меня просит помочь, а в благодарность мне дает флаг этого государства, у которого нет денег на лечение больных детей! Но есть на Залдостанова, Цветкова, Моторолу, Пескова, Сечина. На них всех. С их «княгинями». Я сказал: большое спасибо, флажочек оставьте себе, конечно. Но парадокс: этот флаг… И тут я вчера вспомнил, в новостях (было): прокуратура Волгограда возбуждает уголовное дело против дворников, которые во флаг сгребали листья. Они использовали государственный флаг по простоте…

И. Воробьева ― Это оскорбление…

В. Шендерович ― Оскорбление чего? Что символизирует этот флаг?

И. Воробьева ― Символ власти государства.

В. Шендерович ― Власти. Власти, напомню, узурпированной. Государства — несуществующего, потому что оно не выполняет своих законов. Потому что Моторола — по законам этого государства! — преступник. Но когда государство не преследует Моторолу, имея эти законы, оно этим самым нам говорит: ребята, мы понарошку, мы притворяемся государством. На самом деле мы просто пацаны такие конкретные, которые взяли власть и над вами сидим. И будем сидеть и брать ваши деньги, и делать что захотим. А государством мы притворяемся, этот флажок понарошку. Эти законы, Конституция — понарошку. Если бы Конституция работала и законы работали, ты же понимаешь, что они бы все сидели. Давно. Но мы понимаем все, что — понарошку. А чего мы тогда удивляемся — такое отношение к флагу… А чего он символизирует? В 1991 году я знаю, что он символизировал. Выход на свободу из лагеря, из концлагеря. Из чудовищного огромного концлагеря. И этот триколор был символом свободы. И тогда бы я сам обиделся, если бы в него собирали листву. А сегодня совершенно спокоен. Ну, трехцветный такой кусок…

И. Воробьева ― Это же флаг страны. Это же не флаг…

В. Шендерович ― У страны нет флага. У страны есть Пушкин, Рахманинов есть, вот сегодня Райкин, Звягинцев, Улицкая, русский язык. Музыка, артисты. Вот это есть у страны. У страны есть люди — и их гораздо больше, чем мы знаем. Хороших людей! Они есть. А у государства в кавычках, у крутых пацанов, которые взяли под себя, все закрышевали, — у них есть понарошку Конституция и понарошку флаг.

…

И. Воробьева ― Продолжается программа «Особое мнение». Мы начали тему с «Норд-Остом», хотелось бы вообще спросить, за эти годы, которые прошли, 14 лет, мы выучили что-то. Потому что это же чудовищная трагедия, которая не сразу…

В. Шендерович ― Мы? Это кто?

И. Воробьева ― Ну общество РФ. Давайте обобщим так.

В. Шендерович ― Нет, конечно. Повторяю, просто сидели бы они все. Генерал Васильев, ныне видный «единоросс», глава московской милиции, который лгал в эфире про число заложников и про обстоятельства… Вместе с Ястржембским они бы сидели. По одной статье. Лесин, оравший на Миткову, чтобы убрали из эфира заложника, который прозвонился в эфир. Матом оравший. Чтобы убрать из эфира. И убрали! И это была точка конца свободы слова. Вот это. Просто на наших глазах. Когда вдруг забегали глаза у диктора, он сказал: я теряю связь, я вас не слышу. И мы услышали голос заложника из зала: я вас прекрасно слышу. «Нет, у нас уходит, почему-то я вас не слышу…» — сказал с бегающими глазами диктор. Вот это была точка конца свободы слова. Это вспомните. Путин, который потом лгал, что репортажи НТВ показывали прямой эфир штурма и ставили под угрозу жизнь заложников. Это было вранье. Репортаж Колпакова пошел (о подготовке к штурму), когда штурм уже заканчивался. И жизни заложников уже были не то что вне опасности, а уже их успели отравить. Заложников. Не было в задачах, целеполагания не было у Путина… вот репортажи могли бы их спасти! То, что говорят, в эфире, эта нота, это могло бы их спасти.

И. Воробьева ― Почему, как?

В.Шендерович: В 1991 флаг символизировал выход на свободу из концлагеря. Сегодня триколор — трехцветный кусок

В. Шендерович ― Потому что приоритет если бы был тот, который был заявлен – спасение жизни заложников, о чем 15 раз сказал Путин в эфире. Тогда это было бы важно. Но целеполагание было другое. Целеполагание было — не допустить суда, поэтому их всех убили. Этих «черных вдов» чеченских.

И. Воробьева ― Был один выживший.

В. Шендерович ― Нет, это ты  с Бесланом по-моему путаешь. Хотя, может быть, и нет. Неважно. Важно было не допустить гласного суда. Не допустить разговора об истоках всего этого. Их всех убили. А до кучи 150 человек… Да, народу как грязи — для власти. Это десятком больше, десятком меньше. Отравили сами. Не было задачи спасти заложников, была задача с минимальной потерей для рейтинга выйти из этой ситуации — власти! Под это дело потом запретили антивоенный митинг, — потом я писал: все, кто после этого пытались (выходить) на антивоенные митинги, были уже прямыми врагами государства. Под это дело закрутили гайки и под это дело…

И. Воробьева ― Отменили выборы губернаторов.

В. Шендерович ― Это уже в Беслане. А пока просто закрыли НТВ. Сказав, что — «рейтинг на крови». Это — Путин про НТВ. Это не НТВ про Путина — это Путин про НТВ! И доразогнали НТВ. Вот никакого конечно урока российское общество из этого не извлекло, потому что иначе они бы все в диапазоне: Васильев, Ястржембский, Путин — все сидели бы в тюрьме. И как минимум не занимали бы… Может, уже вышли бы к этому времени. Но как минимум не занимали бы сегодня никаких государственных должностей.

И. Воробьева ― Но мы никак не могли на это повлиять. Ни тогда, ни сейчас.

В. Шендерович ― Нет, секундочку.

И. Воробьева ― Не мы с вами, а вообще общество.

В. Шендерович ― Это зависит от усилий. Потому что если это делают, сколько вышло на антивоенный митинг? Только родители и вышли. Только родители заложников. И те потом, не будем показывать пальцем на некоторых известных, дали задний ход, как только выяснили… Да. А так, в общем, только несколько человек вот матерей год за годом пытались добиться какой-то справедливости. Пока не поумирали. Вот и все. А общество скотски промолчало. Абсолютно. Никакого вывода, конечно не сделало. Еще раз. Это зависит от плотности усилий. Политика, к сожалению, определяется числительными. Вышли 30 человек — хрен с ними, дождаться пока уйдут. Вышли 300 – есть ОМОН, на три тысячи еще есть ОМОН. На 30 тысяч мы знаем, это уже форс-мажор. 300 (тысяч) — всё, они начинают бегать на цырлах рядом. Мы это все проходили. И то, что общество тогда среагировало крайне вяло, оно уже было чрезвычайно подорвано, и парализовано, и маргинализировано. Вот мы за это и получили следующие 14 лет. А теперь Путин уже развязывает войны и бомбит чужие государства. И на десятки тысяч уже идет счет жертв. А целеполагание то же – сохранение рейтинга, для того чтобы остаться у власти. Целеполагание-то не изменилось. Как тогда, так и сейчас. Только разгулялся парень. Очень сильно. Путин В. В., пятьдесят какого там года рождения.

И. Воробьева ― Не помню, к сожалению, какого года рождения наш президент.

В. Шендерович ― Уроженец города Ленинграда.

И. Воробьева ― Вот вы упомянули про митинги, и сегодня вышел на свободу один из узников Болотного дела Алексей Гаскаров. 3,5 года.

В. Шендерович ― Он вышел на свободу. Но…

И. Воробьева ― Вы так вздыхаете.

В. Шендерович ― Это хорошо, что он вышел на свободу. Я просто говорю, что омоновцы, которые его избивали на Болотной в кровь (о чем есть фотографии)… менты, которые давали на него заведомо ложные показания в суде… судья, компания посадила его на 3,5 года, по заведомо подложному политическому делу — они все еще не сели. Так же как и Владимир Владимирович Путин, вот этот самый, неизвестного года рождения, уроженец Ленинграда, который осуществил тогда силовой захват власти после сфальсифицированных выборов.

И. Воробьева ― Это в каком году? 11-12.

В. Шендерович — В 12―м.

И. Воробьева ― Вы правда думаете, что он не избрался президентом. Ну, перестаньте.

В. Шендерович ― Что значит перестаньте.

И. Воробьева ― Ну, у него рейтинги бешеные. Не изберется президентом в 12-м году.

В. Шендерович ― Выборов не было. Равных, прямых, честных. Три условия, при соблюдении всех трех это может называться выборами. Это не было ни равным, ни честным, ничего этого не было. Это называется «захват и удержание власти». Есть такая специальная статья, — там до 20 лет, кажется, лишения свободы. Вот что это было. И «болотники» наугад взяты, иногда с ошибками просто, включая тех, кто не был никогда на Болотной. Это был знак обществу, что — всем лежать лицом вниз! Что с любым, не только с активистами, не только Навальный или кто-то еще… с любым наугад можно сделать все, что угодно. Это был явный совершенно переход из авторитарного состояния, такого мягко авторитарного — в жестко авторитарный. Еще не в тоталитарный, все-таки не Северная Корея. Но жестко авторитарный вариант! И этим Путин, именно тогда, отрезал себе выход из власти. Теперь только вперед ногами. Он уже от власти не уйдет. Он это прекрасно понимает. Сколько статьей его ждет Уголовного кодекса — и сколько желающих их к нему применить. Не говоря о чеченском народе, который может обойтись без уголовных дел. У него… очень большой хвост за ним тянется. И он от власти, конечно, не уйдет. Он отрезал себе путь к этому вот тогда на стыке 11-12 годов. Собственно 6 мая, наверное…

В.Шендерович: Выборов не было. Равных, прямых, честных. Три условия, при соблюдении всех это может называться выборами

И. Воробьева ― Шестого мая еще и посадок не было как таковых.

В. Шендерович ― Была полицейская провокация. Было избиение мирной демонстрации. Была провокация и избиение мирной демонстрации. Тогда, в общем, и стало ясно, что всё. Он перешел этот Рубикон. Ну вот, — дальше все; как уж матушка природа распорядится…

И. Воробьева ― Я бы хотела еще спросить о событии, которое произошло в Санкт-Петербурге. Там закидали коктейлями Молотова здание так называемой «фабрики троллей». Это уже переход совсем к какому-то дикому состоянию.

В. Шендерович ― Да. Это классика. Если их нельзя посадить по закону (а их нельзя посадить по закону, потому что они олицетворяют вот это наше — вместе с Моторолой и Залдостановым эти уголовники, с их главным поваром, спонсором… ) Они все олицетворяют сегодняшнее государство. Человек, приближенный к Путину, это делает. С ними ничего нельзя делать. Суд их не берет. Менты их не берут. На них не распространяются законы. Значит, дальше энергия… Либо все деградирует (просто люди лежат вниз лицом). Либо если они поднимаются уже, поднимают лицо, — то они начинают искать не судью и не адвоката, а коктейль Молотова. Братцы, это азбука.

И. Воробьева ― Но это же не оправдание.

В. Шендерович ― Я не собираюсь их оправдывать. Я только говорю о том, что угол падения равен углу отражения. И это не отменяется. Угол падения всегда будет равен углу отражения! И там, где нельзя пойти в суд, там будут идти за коктейлем Молотова. Вот и все. И лучший способ уберечься от коктейля Молотова – это отдать их под суд. И без всякого коктейля. Пусть они посидят небольшие сроки, все люди, кто это делал. Кто вторгались в личную жизнь, кто за казенные деньги терроризировали, оскорбляли. Вот все эти люди — поливали дерьмом, травили, следили… — пусть они немножко посидят в тюрьме. Необязательно много. Но — обязательно. Тогда их это убережет от коктейля Молотова. Или других эксцессов, когда… Я уже цитирую часто Тургенева. «Арьергарду легко оказаться авангардом, все дело в перемене дирекции». Это из «Месяца в деревне». Пьесы. Так вот когда «дирекция» переменится (во всех смыслах этого каламбура), чтобы этим людям не надо было просто прятаться от желающих их найти и с ними разобраться, а чтобы они были — честно отсидевшие небольшие сроки по мелкому уголовному делу. Мой им совет.

И. Воробьева ― Понимая, что полторы минуты до конца, не могу не спросить про смену состава ОНК и про тех людей, которые туда вошли. Бывший глава Бутырки и так далее. Чем так сильно мешали люди…

В. Шендерович ― Чего тебя удивляет.

И. Воробьева ― Меня не удивляет, это же люди, которые так или иначе как-то…

В. Шендерович ― Зоя Светова вызывает раздражение в отличие от того упыря, который будет теперь, который в список Магнитского входит, который раньше занимался убийством… А теперь он будет следить за соблюдением прав. Ну, правда — лучше, чем Зоя Светова! Ну, согласись. Ну, для власти. Представь себе (даю установку): ты Путин Владимир Владимирович.

И. Воробьева ― Ой.

В. Шендерович ― Ну да. На себе не показывают. Тем не менее. Ну что тебе — Светова тебе нужна, которая бьет тревогу все время? «Новая газета»… зачем это нужно? Пусть будет свой родной упырь следить за правами человека. Нет, — неприлично, Ир, прости: неприлично удивляться! Неприлично задавать эти вопросы. В 2016-м году. Эти вопросы можно было задавать в 2003-04.

И. Воробьева ― Тогда мы вообще ничего не будем обсуждать, если не перестать удивляться.

В. Шендерович ― Нет, мы констатируем, что все идет своим чередом. Упырь назначен следить за правами человека. Все нормально.

В.Шендерович: Угол падения всегда равен углу отражения. Там, где нельзя пойти в суд, будут идти за коктейлем Молотова

И. Воробьева ― Все нормально – таким образом заканчивается программа «Особое мнение». Спасибо большое. Это был Виктор Шендерович и Ирина Воробьева. До встречи.

В. Шендерович ― Счастливо.

Источник – Радио «Эхо Москвы»

---

Материалы в тему, если о Райкине и о Звягинцеве —

• К самому убогому совку
• Дурной сон госзаказа

А если обо всём остальном — почти все материалы сайта «Слово»