После 50 — только нищета

Пенсионная реформа: «Работы нет вообще, а после 50 — только нищета»

Василий Мельниченко: Не только предпенсионеры, вся Россия не выживает, а доживает

Любовь Шведова

На титуле (в мобильной версии не отображается) — коллаж «Слова»: один из кровососов верхнего эшелона – Максим Топилин на фоне фото Дмитрия Феоктистова из фашистского ТАСС — Ремарки «Слова»

На днях министр труда России Максим Топилин посетил Госдуму и рассказал там, как здорово у нас идут дела с продвижением проектов, связанных с пенсионной реформой. Мало того, что старикам индексируют их пособия, им вообще жизнь значительно улучшили. Особенно здорово дела идут у предпенсионеров. Это те, у кого государство отняло пенсии совсем. Сейчас, по словам Топилина, пожилых людей активно переобучают — аж 2,5 тысячи человек прошли через программу. Каждый год, согласно плану министерства, курсы должны проходить 75 тысяч людей, из числа тех, кому не дали по сроку выйти на заслуженный отдых.

В общем, постиндустриальная эра в нашем государстве началась — старики продвинуты настолько, что теперь, пройдя короткие курсы, могут без проблем начать трудиться, скажем, в сфере высоких технологий. Если так, то повышение пенсионного возраста и в самом деле должно пройти незаметно. Ну да, оставим иронию и обратимся к правде, правде жизни.

В основном незадолго до пенсии у нас специалистов стараются всеми силами вытурить с работы и переобучаться [переобучиваться — «С»] они могут только специальностям гораздо ниже по статусу и положению. Может именно это в России считается переобучением, когда инженеры, например, вынуждены идти работать дворниками, а учителя сиделками?

В целом по России сейчас наблюдается серьезная безработица. Даже согласно данным государственных структур, она составляет не меньше 5%. На самом деле, этот показатель обязательно будет выше. Тут надо учитывать не только сложности в процессе сбора данных для статистики, но и стремление самих статистиков все выставить в лучшем свете. Также надо знать, что в провинции, например, реальная безработица местами доходит до 50%, а то и выше. Кроме того, многих людей оформляют на полставки, но трудиться им приходится полноценно. А любое высказывание недовольства грозит обычно полным увольнением. Получается, что человек вроде бы работает, только вот получает в два раза меньше прожиточного минимума. И если это у нас считается борьбой с безработицей, то тогда никаких претензий к власть имущим, ответственным за существующую систему, нет.

Если говорить о людях, преодолевших пятидесятилетний рубеж, то в их жизнях все намного сложнее. Для них работы нет вообще. Везет тем, кто работает на своем месте давно — у них шансов продержаться до 60−65 больше, но они тоже далеко не стопроцентные. Во-первых они первыми обычно попадают под сокращение, чтобы уступить дорогу молодым, а во вторых, силы уже не те. Особенно если все происходит не в столице, а в каком-нибудь регионе.

Инна В. из Ростовской области трудится в одной из районных больниц санитаром. Ей сейчас 55 лет, то есть женщина была бы уже на пенсии, однако из-за реформы придется подождать еще полгода. Она попросила не указывать фамилию и населенный пункт — в ее районе работает одна-единственная больница, можно сказать градообразующее предприятие, и в случае чего, ее легко вычислят. А это — очень опасно. Например, она рассказала, как одну из ее коллег из другого отделения заставили уйти после того, как она написала жалобу в прокуратуру из-за несоблюдения ее прав как медицинского работника. Сразу после этой жалобы в больницу приехали люди в форме и начались бесконечные проверки. Все проблемы вроде бы были решены — уровень зарплат выведен на требуемый законом уровень, восстановлены надбавки за вредность и так далее. Однако спустя месяц все вернулось на круги своя, а бедная женщина была поставлена в такие условия, что дальше работать было невозможно. Ее морально унижали, придирались ко всем мелочам, пускали грязные слухи. Подумать только, и это эскулапская братия, спасители наших больных организмов! Бедняжка ушла, и оказалась безработной. Так что надо быть покорным, иначе — нищета.

Сама Инна работает санитаром в общей сложности около пяти лет, просто не смогла найти другой работы. После 45 это невозможно. Была в различных отделениях, но трудней всего пришлось в хирургическом. Дело в том, что она, как и часть персонала, была оформлена на полставки, но трудиться заставляли, как выше писалось, на полную. Платили копейки — по несколько тысяч. Потом все же ей удалось добиться официального перевода на полную ставку, однако на зарплату это почти не повлияло. По ее словам, санитарам платили по 5−7 тысяч. Изменения грянули в прошлом году — подняли до 11 тысяч, так как теперь по закону меньше платить нельзя. И благодаря вышеупомянутому, затравленной женщине стали доплачивать еще по 200 рублей за вредность. Прогресс? Определенно, только как-то все это не похоже на пятую экономику мира, которой Россия, по словам нашего президента Путина, должна скоро стать. При этом тут есть один нюанс — санитаров в ее больнице перевели в разряд технического персонала, и это позволяет платить им меньше, потому как у медработника такой зарплаты в нашей стране быть не должно.

Кстати, такая же история произошла и с некоторыми медсестрами — да, теперь они у нас тоже считай, что технички. Инна говорит, что если бы она оставалась в статусе медперсонала, то получала бы в районе 17−18 тысяч, а так — в полтора раза меньше. Так майские указы президента и выполняются по всей стране. Интересно, Топилин об этом знает?

Всё эти твари знают. Для того и затевалось — Ремарки «Слова»

Инна считает свою работу очень тяжелой и неблагодарной. Помимо известных трудностей есть еще серьезное моральное давление — врачи зачастую не воспринимают санитаров как равных себе людей. Например, как-то раз уже немолодую Инну какой-то юный врачишка с насмешками заставлял тщательнее вымывать кровь в операционной, хотя она и так все делала как полагается. «Давай нагнись пониже, туда залезь», — говорил он ей и смеялся.

— Работа эта тяжелая во всех отношениях. Но даже здесь все места заняты. Я, может быть, когда выйду на пенсию, уйду, тогда только место появится. А так во всем поселке мест рабочих нет. Любое открывшееся место моментально занимается. Это не только официального трудоустройства касается. Вот мой муж, например, раньше нанимался делать кладку. Так вот у них, у строителей там бешеная конкуренция была — они выкладывали объявления, грызлись друг с другом, старались обойти друг друга. Доходило до того, что в надежде что-то заработать некоторые каменщики сбавляли цены настолько, что все это становилось невыгодным вообще. А у нас в больнице на каждое место валом желающих, поэтому многие готовы и унижения терпеть, лишь бы доработать до пенсии. А сил работать нет никаких. Мои женщины-коллеги по 48−50 лет все больные — то с сердцем, то с остеохондрозом, то еще с чем-то. Но все мы с трудом встаем утром и, нуждаясь в этих копейках, скрепя зубами идем на работу и проклинаем тех, кто устроил нам такую жизнь. И я все время изумляюсь — какая пенсионная реформа может быть? Люди вокруг меня старятся и умирают, едва шагнув за пятьдесят. Тут у нас работы нет для молодых — они-то в город уезжают, где многие тоже за копейки трудятся на каких-то бесполезных должностях. Или шабашками перебиваются. Ну а где работать? У нас кроме больницы, администрации, магазинов и школы ничего нет. Сотни-другой рабочих мест недостаточно для поселка с населением в двадцать тысяч. Считай, что вообще тут нет этих самых мест. Везде сокращения, увольнения без причин и так далее. Даже школы и больницы избавляются от людей. Скоро официально работающих человек пять останется — глава администрации и его замы. Да, работы нет вообще, а для пожилых — только нищета. — Рассказывает наша собеседница.

По мнению санитарки Инны, дела в стране идут наихудшим образом. И сейчас ей кажется, что вот эта инициатива с алиментами от детей для предпенсионеров станет окончательным шагом к разрыву связей между поколениями. Из-за отсутствия работы и возможности выжить, пожилые люди будут от безвыходности прибегать к суду в надежде, что тот обяжет их, едва сводящих концы с концами детей, платить своим родителям. Разумеется, это вызовет серьезнейшее недовольство со стороны молодых — у них и так все неладно, а тут еще мам и пап предпенсионеров придется содержать.

Ну, как раз это недовольство — палка о двух концах. Его надо только направить в нужную сторону. То есть, внятно объяснить молодым, что подавать в суд иски на алименты к собственным детям — их собственная (и уже недалёкая) судьба, если они вместо недовольства своими родителями не уничтожат фашистское государство, его людоедские законы и заодно — всех тех, кто эти законы инициировал и принимал, — Ремарки «Слова»

Нет, можно, конечно, наговорить кучу слов о морали и обязанностях детей перед родителями, но тогда каков вообще смысл пенсий? Да и с какой это стати человек, всю жизни куда-то отчислявший деньги, на старости лет оказывается в ситуации судебного конфликта с собственными детьми? Идиотизм. Оттого, полагает Инна, в провинции все скоро накроется медным тазом.

Нет, это как раз не идиотизм. Это — фашизм. Сознательное целенаправленное уничтожение «лишней» части населения, — Ремарки «Слова»

Такого же мнения придерживается и известный фермер, общественный деятель, председатель Федерального сельсовета Василий Мельниченко.

— Работы нет вообще. В ближайшие годы по существующим ныне программам Министерства сельского хозяйства нет никаких перспектив для народа. По их программам создание рабочих мест вообще не предусмотрено в деревнях и в малых городах. Не предвидится строительство новых производств, требующих рабочей силы, не предвидится новых заводов и фабрик, на которых могли бы трудиться рабочие. Если даже власти и будут в селах по линии Министерства сельского хозяйства что-то строить, то это будут какие-нибудь крупные комплексы, взведение которых в правительстве считают лучшим решением из возможных. Но проведя даже не самый глубинный анализ, мы все прекрасно можем обнаружить, что созданные производств на, скажем, тысячу дойных коров или на сотни тысяч свиней, вообще не требует привлечения хоть сколько-нибудь значительного количества рабочих. То есть рабочих мест они не дают — все автоматизировано.

«СП»: — По вашим оценкам, какова реальная безработица в регионах России?

— Ну, во многих селах работы вообще нет никакой. То, что сейчас происходит, приведет к поголовной депрессии — будет, прогнозирую, больше самоубийств, алкоголизма. Такова политика властей Российской Федерации. Таковы конкретные желания нашего руководства. Люди должны остаться без работы, люди должны быстрее вымирать и до пенсии не доживать. Теперь к цифрам. Даже по официальным оценкам, безработица в сельской местности по регионам составляет от 12% до 29%. Это тоже очень высокий показатель, но на самом деле все куда хуже. Я знаю регионы, где безработицы сто процентов! Есть также территории, где на все поселение всего лишь несколько рабочих бюджетных мест.

«СП»: — Можете назвать какие-нибудь районы с такой безработицей?

— Да, конечно. Например, если вы приедете в Курганскую область, вы обнаружите треть районов, где реальная безработица находится на уровне от 50% до 100%. Или вы можете посетить Камышловский район Свердловской области, проехаться по селам и лично убедиться, что рабочих мест нет. Также заезжайте в соседний Пышминский район или отправьтесь чуть подальше в Байкаловский район — везде одно и то же. Так это в Свердловской области! А если вы поедете в Новгородскую область или в Псковскую или в республику Карелия, то вы нигде не найдете работу. Там это слово вообще скоро употребляться не будет. О какой работе для предпенсионеров тут можно говорить, если молодым негде работать.

«СП»: — Как люди выживают?

— Они не выживают. Они доживают. Вот тот самый пресловутый «возраст дожития» — это и есть основное состояние общества РФ. Только вот правительство неправильно посчитало — у них этот возраст начинается после 55−60 лет, но я бы причислил к этому всех жителей сел и малых городов. Они все просто доживают.

Источник – сайт «Свободная пресса»

Материал в тему –

• Бедных пенсионеров в россии формально нет