Артемий Троицкий у Татьяны Фельгенгауэр

Всё, как обычно. «Эхо Москвы», «Особое мнение», Артемий Троицкий у Татьяны Фельгенгауэр, и… я – со своей выборкой существенного, структурированием, выделениями в тексте.

Кому последний, навязанный только на этом сайте, участник не нужен, внизу есть ссылка на источник.

Суд-молебен

Т.Фельгенгауэр― На смену панк-молебну приходит, судя по всему, суд-молебен. Сегодня в Тверском, если я не ошибаюсь, суде Москвы шел и продолжается суд по вот этому погрому в Манеже. Дмитрий Цорионов, он же Энтео – его пришли поддержать соратники и священники, которые прямо в суде, в коридоре устроили молебен, вот, натуральным образом молебен. Вообще вот это вот всё можно расценивать как некое художественное произведение, какой-то акционизм? Просто он такой, с православным уклоном. Может быть, это тоже такой вид искусства?

…

А.Троицкий― …Я считаю, что это всё очень сильно оскорбляет чувства неверующих вроде меня, и собираюсь по этому поводу и в законодательные органы писать, и в суд подавать, и так далее. Мне это категорически не нравится. А если бы я бы в это время проходил мимо Тверского суда? Это же светское местечко-то, да?

Вот, я знаю, что, скажем, если я не хочу слышать молебен, то храмы мне надо обходить стороной, иначе чувства мои будут оскорблены. А тут вот иду я мимо Тверского суда. Может, у меня там знакомая работает какая-нибудь или еще почему, захожу в светское учреждение, а там молебен, понимаете. Это грозит моим чувствам.

…Всему должно быть место. Вот, я считаю, что панк-молебен в Храме Христа Спасителя был абсолютно уместен, потому что это был молебен и пели они там «Богоматерь…»

…«Богородица, дева, Путина прогони». Ну, молебен как молебен. В общем-то, никаких претензий к этому, по-моему, быть не должно. Хотя, почему-то они были.

Т.Фельгенгауэр― Но сам факт того, что Дмитрия Цорионова судят за этот погром в Манеже, это же как-то, ну? Все же говорили, что спустят с рук ему.

А.Троицкий― Псарионова?

Т.Фельгенгауэр― Цорионова.

А.Троицкий― Мне-то какое дело? Пусть даже так. Но его судят, я так понимаю, за мелкое хулиганство, и максимум, что ему могут присудить, это 15 суток. Ну, 15 суток – это не наказание. Так он себя после этих 15 суток еще великомучеником объявит, то есть для него это будет только плюс.

Вообще это всё довольно странно. Этот Псарионов – он определенный совершенно фрик, человек, как бы, такой, демонстративно не системный, да? И мне казалось, что такого рода людей должны сдавать – и власти их должны сдавать, и уж церковь тем более, поскольку церковь он порочит своим нехорошим поведением, таким вот, гиперпассионарным и близким к хулиганству.

Тем не менее, удивительно то, что его не сдают. То есть это значит, что у него имеются какие-то покровители наверху. А вот это уже совсем непонятно.

Суд над Надеждой Савченко

А.Троицкий― …Ну, могу сказать, что, во-первых, Надежда Савченко – это несомненно в высшей степени героическая женщина. И, конечно, российским властям и судебным, и кремлевским, и всем прочим с Надеждой Савченко крайне не повезло. То есть они думали, что будет какая-нибудь такая легкая прогулка, да? А напоролись на настоящую Жанну д’Арк такую, реальную героическую, твердую дамочку, которая себя ведет… Ну, то есть это, конечно же, национальная героиня Украины уже, и можно быть уверенным, что пребудет таковою, по крайней мере, до конца XXI века. Во всяком случае, пока будут у них все эти проблемы с москалями, я думаю, что Надежда Савченко будет символом украинского сопротивления.

Что касается до детектора лжи и хода этого процесса, и так далее, ну, обвинение в ее адрес явно беспочвенное, явно фальшивое, надуманное и так далее. Начиная с того, что, естественно, ее похитили на украинской территории (что доказано), силком привезли на российскую территорию. Не могла она участвовать ни в каких этих операциях. То есть всё это дело – оно не то, что шито белыми нитками, то есть, его просто нет. И существовать оно может только в пространстве российского правосудия.

Российское правосудие – это, как известно, суд неправедный. Как там было? Люди с песьими головами, и суди нас судом неправедным. Вот, у нас, собственно, этот суд и имеет место быть, и, разумеется, в соответствии с такими судебными правилами, естественно, приговор уже написан, и какими-нибудь удивительными просто такими, взятыми даже не с потолка, а откуда-то там из стратосферы доказательствами ее присудят к тому, к чему нужно. Ну, а потом уже начнется, на самом деле, с одной стороны, пропагандистская кампания, с другой стороны, торг насчет того, на кого бы ее обменять (или на кого, или на что).

Ну, в общем, история, конечно, крайне некрасивая, но как это у нас очень часто бывает, она выйдет боком тем, кто ее затеял. Причем, выйдет боком не столько даже из-за того, что дело само по себе сфабрикованное и фальшивое насквозь, но в первую очередь выйдет боком в таком вот, именно гуманитарном пиар-аспекте, потому что Надежда Савченко – это, конечно, харизматическая личность и, конечно, вот как в далекие 70-е годы была Анжела Дэвис, такой вот символ борьбы свободолюбивых негров против американского империализма, вот будет Надежда Савченко, такая же известная всему миру фигура.

Про борьбу с коррупцией

Т.Фельгенгауэр― …Следим мы уже несколько дней за тем, как развивается ситуация вокруг задержания, ареста главы республики Коми Вячеслава Гайзера и с ним еще 14 человек там. Ну, в общем, всю верхушку региона арестовали там уже, в общем. С коррупцией борются вовсю.

…Это же хорошо, наверное? Надо похвалить Следственный комитет, который провел?.. Ну, это настоящая спецоперация.

А.Троицкий― Да. Но непонятно, почему, вот, для этой спецоперации выбрали республику Коми. Вот, скажем, когда проходят какие-то военные учения, ну, понятное дело, там учения «Центр-2015», выбрали для них, скажем, Белгородскую область. Но в данном случае это же не военные учения по борьбе с коррупцией. Борьба с коррупцией-то, по идее, должна вестись везде и сплошником. Я думаю, что мало кто сомневается в том, что, как было сказано в бессмертном фильме „Бриллиантовая рука“, на месте Гайслера… Гайслер, да? Немец, наверное? Еврей? На месте Гайслера мог бы быть каждый. То есть это мог быть и Сыктывкар, это мог быть и Павлодар, и Оренбург, и Нижний Новгород. То есть, вот…

…не очень понятно, почему именно он. То есть я не думаю, что в республике Коми коррупция отличалась какими-то особыми масштабами. Я не думаю, что она там отличалась каким-то особым цинизмом. Полагаю, что, на самом деле, у тамошнего губернатора или президента, если это республика, думаю, что у него просто с кем-то не сложились отношения, скажем, с местным ФСБ, с местным Следственным комитетом, с местным еще кем-нибудь. И стали под него потихонечку копать. Стали копать, копали-копали. Год-два, я так понимаю, с 2011 года это дело находится в разработке. Ну и, разумеется, нарыть и накопать было очень и очень просто, потому что то, что он делает… Ну, я смотрел там эти схемы по созданию всяких совместных предприятий, потом перевод этих совместных предприятий в оффшор, потом, соответственно, как бы, собственность на все эти предприятия становится частной, хотя они были созданы на государственные деньги. Это элементарная схема, которую знают все. То есть в учебнике для вороватых губернаторов и прочих управленцев Российской Федерации все вот эти оффшорные схемы – они проходятся в учебнике первого класса. Поэтому всё это дело поднять, расследовать, указать, задокументировать, и так далее, было не сложно.

Т.Фельгенгауэр― Но все-таки, губернатор.

…

А.Троицкий― У нас этих губернаторов довольно много. По всей видимости, ну, раз это губернатор, а не какая-нибудь более мелкая личность районного масштаба, значит, у него и недруги были более влиятельные, тоже не районного масштаба.

…Соответственно, когда это дело нарыли, то, естественно, положили это на стол к Путину. Сказали „А вот мы вот тут провели такую работу“. А Путин подумал „А что? А почему бы не бросить народу кость?“ Или, точнее, как там у Салтыкова-Щедрина было? „Не сбросить с крыши очередного Ивашку?“ „Народ успокоить в преддверии голодной осени и зимы, и показать, что мы с коррупцией боремся. Так, а кто такой этот Гайслер?“

…

„Что за Гайзер такой? Так, дзюдо не занимается, вроде, в близких дружеских отношениях ни с кем из ближнего круга не состоит. Да, вполне можно такой фигуркой пожертвовать“. Опаньки, и пожертвовали, чтобы другим была наука, чтобы делились вовремя, чтобы вообще, как бы, знали свое место и брали только по чину. Этот, по-видимому, взял где-то слегка не по чину и испортил отношения с тем, с кем не надо было. Вот и всё очень просто.

В Эстонии как борются с коррупцией

А.Троицкий― В Эстонии это прекрасная новость – я услышал ее только сегодня. В Эстонии арестовали, я так понимаю, или задержали, по крайней мере, мэра города Таллина по имени Эдгар Сависаар. Значит, этот Эдгар Сависаар – это вообще самый известный политик в Эстонии. Ну, я думаю, естественно, за исключением президента Ильвеса. Это ветеран, то есть, он сначала был такой эстонский националист, один из лидеров тамошней антисоветской революции. Потом у него карьера складывалась, ну, примерно так же, как у Юрия Михайловича Лужкова. То есть был он сначала такой, любимый всеми народный мэр и лидер всяческих либеральных выступлений, но потом он решил это дело монетизировать, капитализировать, и стал, в общем, заниматься тем, чем занимаются наши мэры, губернаторы и прочие-прочие. Причем, делал это очень долго и на протяжении большого количества лет, но при этом он был очень популярен, то есть он переизбирался мэром Таллина неоднократно. Я думаю, он был мэром Таллина, ну, не знаю, лет 20, может быть (около того).

И при этом постоянно его сопровождали слухи о том, что он мздоимец, что он берет взятки, что он действует очень и очень вот в таком вот, русском стиле. Кстати, он был близкий приятель недавно отставленного Якунина, нашего главы Железных дорог. Ну и вообще у него были с Москвой очень близкие отношения. То есть из всех эстонских политиков (как крупных, так и мелких) у него с Москвой были самые лучшие отношения. Он регулярно ездил в Москву в Пульмановском вагоне, получал там всякие консультации и, возможно, субсидии, и бог знает, что еще. Не берусь судить, поскольку расследованием не занимался, к материалам дела также доступа не имею.

Но вот то, что его, все-таки, в конце концов, после многих лет и, практически, даже десятилетий вот этих слухов, то, что его, все-таки, взяли, это, конечно, ну, для Эстонии это политическая сенсация года, несомненно.

Т.Фельгенгауэр― Я прошу прощения за то, что не знаю. Там какие-то выборы скоро или что? У нас же обычно это приурочено к чему-то.

…

А.Троицкий― Там ничего не приурочено. Я вообще хочу сказать, что Эстония – страна крайне некоррумпированная. То есть, я не помню сейчас какие-то вот эти рейтинги по коррупции в Европе, но Эстония… Ну, Финляндия там вообще стоит на первом месте. В общем-то, Эстония от Финляндии ушла недалеко. Это крайне прозрачная и некоррумпированная страна, где вообще практически люди не имеют дела с живыми чиновниками. В Эстонии всё делается онлайн, просто всё. Для того, чтобы выйти в оффлайн, ну, это надо, чтобы какие-то очень странные и затейливые проблемы у тебя были.

…Для меня, скажем, русского человека это было, ну, очень странно, в высшей степени странно, потому что, ну, я привык к тому, что всё можно решить мужским обаянием, симпатичными подарками, то-сё. А там это вообще не нужно. Никому это нафиг не надо, и проблемы решаются. То есть если всё по закону, то всё решается само собой.

Ну вот. Соответственно, и всё это дело Сависаара и его сподручных – оно прошло после выборов. Выборы в Эстонии были, кажется, в марте. И там его партия, Партия Центра – она, в общем-то, очень неплохие дала показатели, и мэром Таллина он остался. Так что там всё идет своим чередом без всякого приурочивания к датам.

…

Т.Фельгенгауэр― Интересно, возможен ли такой поворот событий, что жители Таллина, которые его столько лет подряд избирали, выйдут за него как-то заступиться? Или это не принято в Эстонии?

А.Троицкий― Это теоретически возможно. Теоретически это возможно, поскольку за Сависаара вообще голосуют почти исключительно русскоязычные люди в Таллине. А ситуация там национальная вообще крайне неблагополучная. То есть эстонская община и русская, русскоязычная община живут практически абсолютно сегрегированно. То есть это Южная Африка. Это настоящая Южная Африка, где, как бы, пересечения минимальны и имеются 2, к сожалению великому, очень сильно отчужденные друг от друга общины. Соответственно, фишка Сависаара была в том, что он максимально заигрывал с русскоязычными эстонцами, причем заигрывал в том духе, что „вот, эстонцы вас ненавидят, эстонское государство вас притесняет, один я, Сависаар – ваш защитник“.

По поводу участия оппозиции в выборах

Т.Фельгенгауэр― …У нас на сайте „Эха Москвы“ развернулась прям большая и довольно острая дискуссия по поводу участия оппозиции в выборах и хождения оппозиции и тех, кто ее поддерживает, на митинги, особенно если это митинг в Марьино, а не в центре города. Вы, насколько я понимаю, в Марьино были. Вы, видимо, на стороне тех, кто считает, что ходить нужно, даже если это не в центре Москвы?

А.Троицкий― Я на стороне самого себя, я считаю, что мне ходить нужно.

…В общем, короче говоря, мне совершенно безразлично, будет от этого митинга польза, не будет от него польза. Я только знаю, что, вот, если я могу пойти на митинг, а, вот, взял и не пошел, то после этого у меня начнутся разборки с собственной совестью, мне будет некомфортно, я буду сам себя укорять. А для меня нет просто хуже ситуации, чем драться со своими этими совестливыми окончаниями.

Поэтому я туда пошел, об этом совершенно не жалею. Кстати, то, что митинг прошел в спальном районе, причем в таком загончике, это вполне неплохо, потому что если стоять лицом к сцене, то с левой стороны, буквально вплотную к этому митингу высились такие высоченные новые 20-этажные с чем-то панельные дома. И почти все окна в этих домах были открыты, и там, значит, торчали из этих окон головы, и люди слушали этот митинг, те, которые, ну, наверняка, ни за что бы на этот митинг не пришли.

То есть в каком-то смысле власти поспособствовали тому, чтобы повестка дня оппозиции была донесена до спальных районов. Тут, я думаю, это был такой властный косячок. В следующий раз, я думаю, они разрешат митинг только где-нибудь в глухом лесу, желательно куда еще и электричество не протянуто.

Конечно же, митинг этот производил, как бы это сказать, маргинальное впечатление. То есть было понятно, что народу не так много, где-то 5-7 тысяч. Что особого влияния этот митинг, наверное, иметь не будет. Что это не модно, что это меньшинство, что движуха вяловатая и прочее-прочее.

Но опять же, мне лично для того, чтобы быть или не быть на митинге, это для меня не является аргументом. Помимо всего прочего я вообще считаю, что количество в нашей стране, по крайней мере, особого значения не имеет. Вот, для Украины важно количество. Вот, они показали, что их методом борьбы является Майдан. То есть там, вот, действительно, собираются 200-300 тысяч человек, полмиллиона человек и так далее. Они могут это сделать. Они собираются, и они там стоят насмерть.

Наш народ этого сделать не может. Ну, не наше это дело, как бы, не наш этот метод. У нас методы совершенно иные, причем в историческом даже разрезе совершенно иные митинги. И я считаю, что Россия – это такая страна, где всё решает не количество, а качество, только исключительно качество.

Вот, декабристов было несколько сотен. Они, конечно, не очень удачно…

…Но, во-первых, они дали мощнейший импульс всей дальнейшей российской истории. Они оставили по себе фантастическую легенду, просто такой морально-этический пример на все последующие века. Ну и, наконец, если бы не несколько косяков там типа трусости князя Трубецкого или того, что Петр Каховский вместо того, чтобы пристрелить Николая Павловича, пристрелил Милорадовича. Вот, если бы не это, они вполне могли бы и победить.

А сколько было народовольцев? Их было еще меньше, чем декабристов. А сколько было большевиков? Уж тоже никак не тысячи, а в лучшем случае… Ну, не десятки тысяч, а в лучшем случае, ну, может, там пара-тройка тысяч. И ничего, и, в общем-то, эти ребята свое слово веское сказали.

Поэтому говорят там, скажем, вот эти вот 80%, 87% поддерживают Путина. Вот, очень интересно было бы просканировать мозги вот этих 87% для того, чтобы узнать, сколько народу из 87%, поддерживающих Путина, будет готово пойти на баррикады, чтобы умереть за Путина? Вот, я могу дать ответ, причем такой, сертифицированный и гарантированный. Ноль! Ни одного человека. Может быть, одна девушка по имени… Уже не помню имени, по фамилии Касатонова – вот, может быть, она одна. Ноль.

С другой стороны, точно также могу сказать, если просканировать мозги оппозиции, сколько членов оппозиции сможет тоже положить свою жизнь в борьбе против Путина. Ну, я думаю, будет не ноль, но это будут единицы, 2-3-5 человек и так далее. Но решают вот именно эти единицы, а не все эти проценты, проставленные в виде галочек в квадратиках.

Т.Фельгенгауэр― Но вот те примеры исторические, которые вы привели, они всё равно связаны исключительно с насилием.

А.Троицкий― А чего делать? Ползти на кладбище, прикрывшись газеткой?

Про 90-е

Т.Фельгенгауэр― Раз про всякие времена заговорили, про 90-е я хотела еще. Тут просто весь интернет сходил с ума по 90-м, ну и потом было в Музеоне большое очень мероприятие „Остров 90-х“. Странно, что на это как-то очень отреагировали негативно, например, федеральные каналы, которые сказали, что „Боже, какой ужас и кошмар! Это что же нас тащат в эти 90-е кошмарные?“ Что это за реакция такая?

А.Троицкий― Я смотрел канал под названием „Россия 24» первый раз в жизни. То есть я там щелкал каналы. Пришел домой дико усталый. Вот. Там повсюду какие-то сериалы, какие-то люди в униформах там, какие-то женщины колхозные. Наконец, смотрю, новости идут, и я посмотрел таким образом сюжет канала „Россия 24» про „Остров 90-х“ в парке Музеон, где было сказано „Кому это нужно? Что это за подстрекатели, которые хотят убедить молодежь в том, что 90-е годы, которые были кровавые, нищие, голодные, ужасные, что, на самом деле, это были годы больших возможностей и годы свободы?“ Ну, это была фантастика просто.

…Такая реакция… Нет, ну понятно, но почему такая реакция? По нескольким причинам. Во-первых, потому что Путин сказал, что 90-е годы лихие, что они бандитские, что кто-то там ураганил, кто-то шакалил и так далее. Иных оценок со стороны Путина по 90-м годам мы не знаем. Соответственно, установка именно такая.

Вторая штука состоит в том, что надо каким-то образом как раз от Путина-то удар и отвести, потому что, на самом деле, ураганил и шакалил Путин в 90-е годы ничуть не хуже старших товарищей-олигархов, и к власти пришел аккурат на горбу одного из этих олигархов, господина Березовского. Соответственно, Путину надо максимально откреститься от 90-х годов, и этому, естественно, пропаганда тоже помогает.

Ну, я думаю, что этих причин вполне достаточно для того, чтобы 90-е годы у нас поносились этим самым, официальным, официозным медиа-пулом по максимуму.

…У каждого были свои 90-е. Те, кто выжил в 90-е, не получил пулю в лоб, те вспоминают их с большим удовольствием. То есть, с одной стороны, пронесло, с другой стороны, было очень весело и очень свободно, и много денег заработали. Те, кто получил пулю в лоб, те, естественно, молчат потихонечку.

Те, скажем, люди, поколение моих родителей, которые, имея докторские степени, торговали сушками в подземных переходах, те люди, скорее всего, уже умерли естественным образом, и в любом случае вряд ли являются активными пользователями интернета. То есть те, кто остались и остались в интернете, это в основном такие бенефициары 90-х годов.

Я считаю, что в 90-е годы было очень много хорошего и было очень много плохого. Это было очень яркое, очень динамичное, в высшей степени динамичное и контрастное десятилетие. Уж, во всяком случае, гораздо более интересное, гораздо более плодотворное, чем последовавшие за ним нулевые годы.

Источник – «Эхо Москвы»