Брошен вызов

Это — про день грядущий. И тут я — ничего буквально. Так — кавычки только кое-где поставил, выделил немножко текста полужирным, да одну ссылку добавил — на «Рязанский сахар» — для тех, кто забыл аромат гексогена, — Ремарки «Слова»

Андрей Пионтковский, журналист, политический деятель

Впервые Путину брошен вызов

Демонстративное убийство 27 февраля 2015 года у стен Кремля лидера оппозиции Бориса Немцова стало веховым событием в истории позднего путинизма.

Высшие руководители правящей ОПГ самим выбором места расправы с их непримиримым оппонентом откровенно признавались в своем преступлении. «Мы и убили-с, можем повторить» – без стеснения заявляли они ошеломленным согражданам.

Но этим не исчерпывалось значение 27 февраля. С первых же дней официального «расследования» стал очевиден конфликт внутри правящей верхушки, включая ее силовые элементы. Впервые Путину был брошен вызов внутри самой системы власти.

Российские силовики (прежде всего ФСБ) использовали организованное ими же убийство Бориса Немцова в качестве триггера для развертывания фронтальной атаки на путинский проект «Кадыров», который вызывал их резкое неприятие с самого начала. Они так и не смогли смириться с потерей Чечни как зоны своей неограниченной и бесконтрольной власти над жизнью и смертью любого ее обитателя. Быстро арестовав нескольких кадыровцев, причастных к преступлению, следователи дерзко обозначили свой интерес к непосредственному окружению Кадырова – Геремееву и Делимханову. И даже предприняли экспедицию в Чечню, в ходе которой пристрелили при попытке задержания одного из подозреваемых. Основной целью скоординированной атаки силовиков была максимальная дискредитация в публичном поле Кадырова, а через него и патронирующего его Путина, если тот откажется его сдать.

Но Путин не мог сдать Кадырова. Закрытие под давлением силовиков проекта «Кадыров» стало бы официальным признанием поражения России во второй чеченской войне и объявлением третьей. Это возвращение в 1999 год в гораздо худшей исходной позиции и, кроме того, полная политическая делегитимизация Путина как «спасителя отечества в 99-ом». Путину удалось остановить атаку силовиков на Кадырова ценой правового абсурда. Организатором и заказчиком убийства был назван скрывшийся от следствия водитель Геремеева. Но силовики не отказались от своих планов.

Ничего не забыл и, видимо, никого не простил и Путин. Его реакцией на «бунт» стала масштабная реструктуризация силовых структур и создание, по существу, своей личной гвардии во главе с верным ему Золотовым (350000 бойцов).

Прошло почти четыре года. Похоже, что 31 декабря 2018 года суждено стать еще одной важной датой в истории путинской Дзюдохерии. Вот уже почти месяц мы наблюдаем в ходе расследования серии взрывов в Магнитогорске упорное противостояние тех же властных институтов, что и в 2015 году – Путина и ФСБ.

Официальные структуры, подконтрольные Путину, включая СК и федеральные каналы ТВ, уверяют нас, что 31 декабря произошел взрыв бытового газа. ФСБ все более настойчиво сливает по своим каналам (специально созданный ресурс «База» и др.) информацию о готовившейся исламистским подпольем Магнитогорска серии терактов, наиболее опасные из которых чекистам удалось героически предотвратить. Сейчас уже даже не столь важно, что там было на самом деле (ниже я выскажу свою точку зрения). Важен политический смысл этой войны версий.

Путинский миф, как известно, был изначально создан кремлевскими мерзавцами после серии взрывов домов осенью 1999-го года, приписанных исламским террористам.

После этого каждый последующий масштабный теракт в России становился для вылупившегося из телевизионной пробирки Крошки Цахеса новой инъекцией политического ботокса. Укреплялся в народном сознании миф об Отце нации, расширялись властные полномочия носителя мифа, усиливались репрессии против всех усомнившихся.

Теракты и их правильное пропагандистское освещение много лет служили благому делу формирования заданных штампов массового сознания.

Так было вплоть до катастрофы пассажирского самолета А321 над Синайским полуостровом 31 октября 2015 года. Неожиданно все пропагандистские усилия Кремля с первого дня были направлены на поддержание версии технической неисправности, а не теракта. Только международный характер расследования вынудил Кремль глухо согласился, в конце концов, с очевидным – это был теракт.

Чем же стали неугодны для российской пропагандистской машины, так верно служившие ей полтора десятилетия, теракты исламистов? Почему путинские мордоделы стали от них шарахаться?

А всё потому, что в сентябре 2015 года путинская концепция борьбы с исламистскими радикалами резко изменилась. Отныне он решил бороться с ними не в отечественных сортирах, а на дальних рубежах нашей Родины, «задолго до того, как они смогут нанести удары по российской территории или по российским самолетам».

Более того этот лживый мэм о «дальних рубежах» стал официальным обоснованием сирийской военной авантюры, преследовавшей совсем иные цели. Здесь же ограничусь одной цитатой из этого текста:

Мы должны убивать их на дальних рубежах, чтобы они не пришли к нам. Высшие чины государства, заученно повторяющие эту мантру, либо сознательно лгут, либо пытаются обмануть самих себя. Мы влезли в самое пекло средневековой религиозной войны. Наш православно-шиитский Крестовый поход не уменьшит число суннитских радикалов. Наоборот, их число резко возрастет и в Сирии, и в Ираке, и во всем мире. В том числе и на территории России. Джихад – это сетевая структура, идеологический бренд. Потенциальным террористам не надо ползти к нам через Кавказ и Среднюю Азию. Они уже давно среди нас и число их растет.

Они уже давно среди нас в Магнитогорске, и число их растет. Такая новость не только не вписывается сегодня в картину мира путинской пропаганды. Наоборот она ее обрушивает, дискредитируя и так уже потерявшего свою мифологическую самость бывшего альфа-самца. Поэтому все сохранившие ему лояльность институты и персонажи будут упорно отстаивать версию утечки газа.

Но ФСБ даже еще более решительно, чем три года назад, продолжает проводить свою самостоятельную линию, ангажируя новые и все более близкие к мейнстриму СМИ.

ФСБ не беспокоит репутация путинской «борьбы с терроризмом на дальних рубежах». Напротив, эта концепция с самого начала вызывала у них неприятие, такое же, как и путинский проект «Кадыров». Кадыровский оффшор отнял у чекистов власть и огромные деньги в Чечне. А смещение приоритетов в сторону «борьбы на дальних рубежах» сокращало те властные, финансовые, политические ресурсы, которые ФСБ как ведомство оседлало в ходе своей увлекательной двадцатилетней борьбы с «терроризмом» на территории всей России.

Я обещал высказать свою версию трагических событий в Магнитогорске. Она очень проста, и даже буднична.

В Магнитогорске произошло то же самое, что все эти двадцать лет происходило в ходе резонансных терактов.

Взрывы домов, приведшие Путина к власти. Взрыв дома в Волгодонске был за два дня до трагедии официально анонсирован спикером Думы. Кто на самом деле были серийными убийцами, заказавшими эти взрывы, стало предельно ясно после их провала в Рязани, где рядовые исполнители (офицеры центрального аппарата ФСБ) были схвачены за руку.

«Норд-ост». Оставшийся в живых террорист Теркибаев, завербованный агент спецслужб, выйдя из здания невредимым и свободным, успел затем дать сенсационное интервью «Новой газете», и только после этого был ликвидирован. А один из организаторов теракта Эльмурзаев руководил службой безопасности крышуемого спецслужбами Прима-банка, на инкассаторских машинах которого передвигались по Москве террористы.

Беслан. Среди бесланских террористов было несколько человек, включая одного из их главарей Ходова, выпущенных из тюрем и изоляторов незадолго до нападения на школу. Лица, задержанные российскими спецслужбами как подозреваемые террористы, могут оказаться живыми на свободе только в одном качестве: в роли завербованных агентов этих спецслужб.

Волгоград. Октябрь 2014. Один из таких агентов Дмитрий Соколов, гражданский муж шахидки Зияловой, находился в центре волгоградской легенды силовиков. Наши славные органы ежедневно сообщали нам, что кольцо преследования вокруг неуловимого главного подрывника махачкалинской диверсионно-террористической группировки неумолимо сжимается и вот-вот он будет схвачен. Только зачем это кольцо такими героическими усилиями им пришлось сжимать, если сами же они его и разжали? Он был уже в их чистых руках. Они сами об этом рассказали, выложив в интернет его фотографии в фас и профиль при задержании. Как признался в эфире программы «Неделя» заслуженный волгоградский чекист Сергей Воронцов: «Да, он был задержан, мы его контролировали, но не могли же мы уследить за каждым его шагом». В конце концов, уже после взрыва автобуса он снова был арестован (в который раз!). Затем как мешок был заброшен вместе с четырьмя неизвестными в какой-то дом на окраине города, в котором им всем согласно легенде суждено было умереть в прямом эфире федеральных телеканалов «в процессе задержания».

Санкт-Петербург. 2017. После взрыва в питерском метро мы снова услышали от «источника из спецслужб» ту же до боли знакомую волгоградскую легенду – да, мы вели с террористами оперативную игру, но они вышли из-под нашего контроля. И транслировалась она не на каком-нибудь маргинальном сайте, а на страницах системного прокремлевского «Коммерсанта».

Так десятилетиями складывался классический фирменный стиль ФСБ в ее «борьбе с исламистским терроризмом». Отработан до автоматизма был один и тот же шаблон. Каждый мега-теракт – это взрыв адской смеси реальных исламских фанатиков, провокаторов-агентов и руководителей регионального и центрального уровня ФСБ, ведущих с ними «оперативную игру». Когда и где эта игра выходит из-под контроля или как бы выходит из-под контроля, зависит от конкретных политических установок или ведомственных интересов.

Примерно так же всё, видимо, происходило и в Магнитогорске. А почему там должно было происходить как-то иначе? Как в любом крупном уральском городе с достаточным числом мигрантов из Средней Азии в Магнитогорске имелись подпольные исламистские ячейки, заметно пополнившиеся за последние три года. Местные чекисты вели с ними какие-то «оперативные игры»…

Необычным было только стремительное появление на месте трагедии Путина, прилетевшего поскорбеть с сотрудниками ФСО. Может и с ним тоже велась какая-то оперативная игра?

Так или иначе, война за интерпретацию магнитогорской трагедии продолжается. Думаю, что ФСБ одержит в ней победу и причиной взрыва будет назван теракт. ФСБ ведет себя в информационном поле гораздо более напористо, чем три года назад. В Особом отделе уже знают, что у Крошки Цахеса пропали три магических волоска. К сожалению, в России так и не нашлось Героя, который бы их публично вырвал. Их просто съела плесень Времени.

Этнологи полагают, что от потери вождём арийского племени сакральности до массовых протестных выступлений должно пройти около года, поэтому до поздней осени серьезные волнения низов племени не ожидаются.

Но кто вам сказал, что верхи – этот вооруженный до зубов коллективный долларовый триллионер – будут целый год пассивно дожидаться своей участи?

Они будут играть на опережение, пытаясь слепить к осени новый постпутинский миф. Чтобы перехватить повестку дня протеста, этот миф должен наряду с чем-то державненьким включать в качестве совершенно обязательного своего элемента и некий симулякр социальной справедливости.

Никакой социальной справедливости предложить выпотрошенной ими стране клептократы не способны. Но они могут польстить массам: превентивно «возглавить» социальный протест и назначить несколько сотен своих коллег-подельников (возможно, включая и первое лицо) «олигархами, ограбившими народ». Сакральная жертва продлит агонию зомби-режима еще на несколько лет.

Актуальнейшей проблемой верхушечного Транзита-2019 станет формирование гораздо более солидного корпуса новых улюкаевых, белыхов, шестунов…

Источник – сайт «Обозреватель»