Это все гусеницы

На «Эхе» в гостях у Оксаны Чиж – Виктор Шендерович – писатель, журналист. Мои тут – выборка, корректура, выделения в тексте и комментарии, от которых я кое-где не удержавля и выделил их форматом цитат. Кому это всё не подходит – ссылка на источник внизу.

---

О.Чиж― Новости последнего часа. Надежда Савченко объявила сухую голодовку.

В. Шендерович― Да, я все цитирую и цитирую одно и то же: «нас мучают не вещи, а наше отношение к ним». Должен ли Марченко был объявлять сухую голодовку? Ну, 999 из 100 тысяч — не будут. А он будет. Потому что он по-другому не может. В случае с Савченко мы имеем дело с человеком с убеждениями. Это нечастый случай на территории РФ. После смерти В. И. Новодворской — почти уникальный. Но правда -иностранка. Вот напоролась РФ на человека с принципами. Вот — ни купить, ни запугать! Она так ощущает свою жизнь, свою обязанность. У нее такие представления о собственном достоинстве, о справедливости. Поэтому советовать ничего Савченко я не рискну.  Как не рискнул бы и Марченко. Это великие люди. Которые ради своих принципов жертвуют собой. Ради нас, в конечном счете, — а то, что мы ни в случае с Марченко, ни в случае в Савченко этого не понимаем (большая часть из нас) — это наши проблемы. Тут важнее, наверное, сказать еще раз об этом противостоянии, об этом Давиде и Голиафе… О том, что наше чудовище голиафское, наше государство, в очередной раз… Мы пытались перед эфиром понять: зачем? Что — кроме тупости и желания сделать мерзость? Не дать произнести последнее слово. Никаких обстоятельств, никакой мотивации. Просто потому что они это могут сделать. С точки зрения… даже если встать на их убогую сторону, они создают лишний позорный информационный повод! Она все равно скажет, она многое сказала, она еще скажет, дай бог. Они хотят ее уморить насмерть? Они чего хотят сделать? Зачем, каково целеполагание? Некоторое время казалось: ну конечно негодяи конченные, которые похитили на территории чужого государства, гражданина чужого государства вывезли — и теперь не знают, что делать с этим. Им надо как-то выпутаться из этой ситуации. Ну да, ей дадут эти 20 лет, да, ее признают виновной. Да, потом… но была надежда на рациональность этого злодейства. Ну, вот обменять, например. Но как-то выпутаться из этой ситуации! Но сегодняшнее решение оно помимо того, что беззаконно — и это негодяйское решение, как все это дело, как весь суд… — но оно еще и просто тупое. Оно еще и иррациональное.

О.Чиж― Но почему? Смотрите, вы говорите про позорный информационный повод. Но он позорный по мнению одних, а по мнению других он про то, доказать, кто здесь главный. Кто хозяин в доме, как скажем, так и будет.

Кто хозяин в доме по имени планета Земля – уже ясно. Надежда Савченко. А вся эта шелупонь, начиная с Кремля и кончая судейскими шавками – это мухи. Их много. Они огромные, зеленые и вонючие. Но это всё равно только мухи.

Модератор

В. Шендерович― Доказать легче легкого. Дать ей  23 года тюрьмы. Вот и доказали. Если это доказательство. Если тупость силы является доказательством, то  это доказательство в руках у РФ всегда. Оно им пользуется каждый день, именно этим доказательством. Сила солому ломит. Вот единственное, что они могут. Больше ничего. Вопрос только в том, что — вот собралось много журналистов, они не захотели, чтобы сегодня это прозвучало. Им кто-то дал отмашку? сама сообразила? Думаю, что не сама. Думаю, что такие вещи не решает судья.

О.Чиж― Переносить или нет?

В. Шендерович― Нет, отказывать ли в последнем слове! В этом случае — вряд ли это решает судья. Мы же помним судью Данилкина, как шло то дело. Это не менее резонансное. Я не думаю, что это решение принимала судья. Вот и я думаю: что-нибудь кроме тупости, — осталось? Повторяю, я выношу за скобки общее негодяйство и беззаконие. Давно вынесли это за скобки. Но это случай уже какой-то… «Слывший между биндюжников грубияном», как сказано у Бабеля. Уже даже на нашем фоне этот случай выдающийся, конечно.

О.Чиж― Насколько я понимаю логику защиты, скорейшее вынесение приговора нужно для того, чтобы продолжать заниматься вопросом освобождения уже с политической точки зрения.

В. Шендерович― Конечно.

О.Чиж― И адвокаты говорят, что они уверены, что в течение ближайших месяцев, по крайней мере, года будет принято решение об ее освобождении. Это немного не наше дело, обмен, не обмен, каким образом, а вы считаете это вероятным? Если это было нельзя сделать до вынесения решения суда.

В. Шендерович― Нет. Они должны показать, продемонстрировать свою формальную правоту. Вот — она преступник! Мы меняем преступника. И они умывают руки. Они формально чисты. В этом как раз есть логика. Осудить, а потом помиловать.

О.Чиж― А зачем это сейчас российской стороне вообще?

В. Шендерович― Когда мы говорим о российской стороне, мы чего имеем в виду? Интересы России или администрацию, которая изолгалась вконец, запуталась и теперь пытается выпутаться?

О.Чиж― Решение об обмене, если оно, например, будет принято. Оно где будет принято. На самом верху.

В. Шендерович― Разумеется.

О.Чиж― А зачем ее менять? Вот вынесет суд решение, согласится обвинение с 23 годами.

В. Шендерович― Послушайте. Что значит согласится, не согласится. Как будто мы имеем дело с соревновательным процессом. Они работают в одной команде, обвинения и судья – из одной команды.

О.Чиж― Вдруг 22 года, а не 23.

В. Шендерович― Это возможно. Если речь идет о таких деталях. Суть вопроса в чем. Отпустят ли ее, обменяют? Да, конечно, думаю, что обменяют. Потому что дела у РФ сегодня обстоят хреново. Она должна торговаться с Западом… Они уже изображают, как мы знаем по следующим темам сегодняшней программы, либерализацию.

…Чуров — такая фамилия…

…Это все контекст. Это у нас называется «либерализация». Уже Володин ее объявил когда-то, что у нас будут либеральные выборы. Уже ясно, что мы начинаем — РФ, администрация… — начинает заигрывать с Западом, подмигивая ему, говоря о том, что можно все вернуть. Обратно все вернуть. Войти в клуб снова. Они пытаются это дело разрулить. Поэтому нет Чурова — это знаковая история, безусловно. Поэтому есть Памфилова. Это знаковая история! Поэтому они будут заниматься дальнейшей разводкой. Господин Дракон снова поменял башку на либеральную. Потом снова поменяет на  такую. Откусит нам всем головы. Потом снова на либеральную. И так пока не сдохнет. Это всерьез комментировать уже невозможно. Но мы это комментируем в контексте истории с Савченко. Контекст совершенно очевидный: эти ребята, которые сами себя загнали в бандитски опасный угол, будут торговаться. Все возможности для торговли, какие у них есть…

О.Чиж― С приговором торговаться легче.

В. Шендерович― С ядерным оружием торговаться легче, с пленной Савченко торговаться легче. Вот сейчас, как Лукашенко — отпустил политзаключенных, вот уже он и не тиран.

…

О.Чиж― Мы прервались на том, что Надежда Савченко после вынесения приговора может попасть под волну «либерализации». Которая рассчитана больше на внешний взгляд. Илья вас спрашивает: может ли Владимир Путин ради повышения рейтинга помиловать Савченко, как было с Михаилом Ходорковским.

В. Шендерович― Владимир Путин будет — ради повышения рейтинга, ради внешнеполитических резонов… — это совершенно неважная постановка вопроса. Неинтересная постановка вопроса. Гораздо важнее и интереснее постановка вопроса о том, что существует несменяемая власть авторитарного типа. Еще не тоталитарного, но абсолютно жестко авторитарного — и внутри этой жестко авторитарной конструкции происходит то оттепель, то заморозка. У Сталина таких оттепель было штук пять. Если мы помним. У Ленина были. Когда люди не уходят от власти, когда режим не уходит от власти, он устраивает такие оттепели и заморозки. Он качает маятники, меняет элиты. Все это скучная азбука авторитарного режима. У Мугабе было оттепелей штук 15 тоже. Нам надо интересоваться не планами Владимира Владимировича Путина, а спросить себя, что мы за бактерии такие, что с нами можно такое производить десятилетия напролет. И сейчас все порадуются: ой, Чурова нет, Памфилова есть, сейчас заживем! Заживем. Явлинского пустят: заживем! Демократия настанет.

О.Чиж― Раз мы про Чурова заговорили, близко кампания 2016 года. Сейчас переформатирование ЦИК. Выборы без Чурова. Но на каких-то решениях это все-таки скажется.

В. Шендерович― На каких-то. На уровне — просто принято другое решение. Было принято решение, что вообще не должно быть никаких либералов, — сейчас посадят с краешку некоторых либералов на скамеечку и предъявят Западу. На ладошке. Вот видите, у нас либералы в думе сидят. Видите, чего говорят. У-у! А еще свободу слова дадут, специально отобранные люди будут пущены на свободу слова — и вдруг повысят нам размеры гетто. Это оцепление снимут, колючую проволоку по периметру, и дадут больше оцепление. Видишь, прямо до того леса гуляй! Там дальше, правда, колючая проволока. Потому что про Путина не надо все равно, но вот — свобода слова. Ребята, это все наши маленькие концлагерные радости. Мы, по крайней мере, должны понимать, что происходит. Не захлебываться в восторге. Я просто напомню, — то есть я не буду говорить, мне неловко, какие замечательные люди, на самом деле замечательные люди… когда отпустил Путин Ходорковского и девочек из «Pussy Riot», — какие были крики про либерализацию! Это было начало 2014 года. Если тебе что-нибудь говорит дата. Просто захлебывались от восторга. Это было за полтора месяца, за месяц до Крыма.

О.Чиж― Тут интересно сравнить два показателя. Сегодня вышел опрос ВЦИОМ, есть вопрос: Путин не исключил возможности участия в выборах президента в 2018 году.

В. Шендерович― Кто бы мог подумать.

О.Чиж― А вы лично поддержали бы его кандидатуру на следующих выборах, — спросили социологи. Мы наверное уже забыли, но в 2013 году на этот вопрос «да» отвечали 51%. А сейчас 74%. То есть это еще до Украины, до финансовых проблем и до других проблем.

В. Шендерович― Это невроз в чистом виде. Это к психиатрам. Это не к социологам. То есть, социологи тоже видимо в курсе. Но, конечно, это чистый невроз. Это стокгольмский синдром пополам с неврозом. В Северной Корее, повторяю, вообще 99,9. И если не 100. Это невроз. Потому что люди понимают, что они в заложниках и уговаривают себя, что всякие перемены к худшему. Сами себя уговаривают. Потому что иначе получается, что они бактерии, трусы. А так они граждане страны, они сознательно выбрали для себя стабильность, и себя будут уважать. Это стокгольмский синдром пополам, это невроз. По большому счету. Мне кажется, это такая очевидная вещь. Когда обрушение экономики, когда хуже стали жить, очевидно хуже…

О.Чиж― Стали теснее друг к другу плечом.

В. Шендерович― И теснее сплотились. А в Северной Корее — ты не видела, при появлении очередного Кима, что происходит? Люди рыдают от счастья. Рыдают. У них в буквальном смысле припадки. Это наш следующий этап. Если он будет у власти не 16 лет, а 36, будем рыдать от счастья уже. Пока просто радуем ВЦИОМ.

О.Чиж― Безвыходная немножко история. Потому что на выборы особо идти нет смысла.

В. Шендерович― Здесь какая история. 85 лет Михаилу Сергеевичу Горбачеву. Это повод вспомнить о предыдущем позапрошлом витке. Скажем так. И констатировать, что иногда изменения происходят через совершенно формальные номенклатурные структуры. Какая-то партконференция. Кого волновала 18-я партконференция? или 17-я? А 19-я, оказалось, повлияла уже. Или — Съезд советов народных депутатов СССР. Абсолютно формальная вещь! Вдруг оказывается, когда времена меняются, когда климат меняется, когда реальное положение меняется, то выясняется, что через совершенно формальные структуры может пойти живая кровь. Как она пошла через совет народных депутатов, через партконференцию и так далее. Вдруг это оказывается работающим. Поэтому никто не может знать, что будет в тот момент, когда будут выборы. Может быть, в какой-то момент те, кто заводили эту структуру для разводки, потеряют над ней контроль. Такое не исключено. Гадать об этом довольно бессмысленно. Мне кажется, что полезно, во всех случаях, просто адекватно представлять ситуацию. Надо понимать, зачем это делает Путин. Он это делает, конечно… Они делают это — разумеется — за тем, чтобы остаться у власти и при этом договориться с Западом.

О.Чиж― А так еще можно?

В. Шендерович― Они думают, что можно. Он думает, что он еще вернется в этот клуб. Он думает, что с ними еще можно договориться. Но, правда, имея в руках ядерное оружие, бомбометание по Сирии, и Савченко, еще группу возможностей по ухудшению жизни… а возможности по ухудшению жизни в Европе у нас огромные. Мы улучшить ничего не можем. А ухудшить — это мы всегда! И этим мы можем приторговывать. И в какой-то момент совершенно не исключено, что им удастся продавить Запад по поводу кредитов и так далее. Старая игра, — Горбачев в нее прекрасно умел играть…

…Этот невроз был при Сталине. Он уже был меньше при Брежневе. Вопрос в том, что тогда был закат идеологии; идеология уже сдохла. К моему 10-му классу — идеология сдохла. Я еще помню честных коммунистов, но наше поколение последнее, которое помнит честных коммунистов. Ваше — уже не застало. Вам уже достался Зюганов. А мне достались люди, которые вставали при звуках Интернационала. И копейки не своровали. К концу советской власти была обрушена идеология уже. И у власти уже не было возможностей фактически держать, контролировать ситуацию. Поэтому и Горбачев, а не Гришин. Если бы не кончилась еда у них, если бы они не должны были закупать пшеницу у «наиболее вероятного противника», то был бы Гришин, и все бы еще 15 лет шло. Но просто кончилась еда. Рушилось государство. И оно было вынуждено пойти на изменения. А дальше — да, они попытались ослабить напор, немножко выпустить пар, но не знали, какое там давление внутри. Им оторвало руки вместе с вентилем. Когда они попытались выпустить пар. Но давление там копилось 70 лет. К этому моменту на слово «коммунизм» уже всех рвало, а не тошнило. И поэтому напряжение, которое там было внутри… еще союзные республики по периметру, Балтика и так далее. Это все просто вырвало руки у них вместе с вентилем. Сегодня ситуация немного другая. Потому что сегодняшняя идеология — имперская, а не советская. И это совсем другое дело. А это очень старая, проверенная… эту эрогенную зону нащупали давно. Ее разрабатывают очень умело. На это возбуждается с полсекунды население. На крики о нашем величии…

…

О.Чиж― Программа «Особое мнение». Мы до перерыва интуитивно начали про гласность и про доступ к информации. Слушатели вас просят прокомментировать страшнейшую историю, которая произошла в Москве. Уже называется немного конечно ярлыками вроде «кровавой няни».

В. Шендерович― Я думаю, что тут важнее прокомментировать и как-то войти в обсуждение того, надо ли было об этом говорить или не надо было.

О.Чиж― Почему центральные каналы не рассказали.

В. Шендерович― Коротко, что касается няни и ее заявлений: она тяжелобольной человек, это совершенно очевидно. И совершенно неинтересно, что именно затемнило ее мозг. Она считает, что Аллах. Это интересно только психиатрам. Мы не должны на это отвлекаться. Это тяжелобольной человек, и трагический случай — повод задать другие вопросы. Не про нее. Там много вопросов. И дальше любопытный вопрос – почему же ни один из этих вопросов не был задан? Почему же тема блокирована на федеральных каналах? Первая моя реакция была — понимание, как ни странно. Потому что я себе представляю, что могут, какую волну, грязную пену могут пустить по этому поводу наши СМИ. С очевидными религиозными… по национальному, по религиозному… и это может закончиться погромами и резней в две секунды. С нашими СМИ. Поэтому первая моя мгновенная реакция на этот запрет — понимание, да! Может, лучше промолчать? Не теребунькать, не трогать эту тему. Потому что ведь сейчас как пойдет встречная резня, как пойдут погромы среднеазиатские… А мы знаем, что нашему человеку… Мы обобщаем очень легко! Помнишь, когда были японские погромы, заодно китайцев громили. Это же не ограничится узбеками, это пойдет Средняя Азия, всех «черных» и так далее. У нас это очень лихо. В смысле широты натуры — это мы можем. Первая реакция – может правильно, что не сообщали? А потом думаешь, а ведь у этой фигуры есть третий угол. Она не такая плоская. Значит, если выбирать между условным Малаховым, грязно-кровавую пену, чтобы полоскли круглые сутки, истерику поднимали на каналах — и молчанием, то, может быть, лучше молчание. Но у этой фигуры есть третий угол. Он называется — журналистика. Это могла бы обсуждать — Светлана Сорокина, наша с тобой коллега, и она бы нашла слова и точку обзора, и угол обзора, и темы. Без провокативной возни в крови, грязи и национальной теме. Юлия Мучник, ТВ-2 наша с тобой коллега, закрытое ТВ-2…

О.Чиж― Вы про то, что есть много людей, которые могли бы это обсуждать? Если бы работали на телевидении.

В. Шендерович― Смогли бы. Если бы государство не затоптало журналистику, оно бы сегодня не оказалось между этим выбором. Либо давать на обсуждение Мамонтову и Малахову…

О.Чиж― Вряд ли государство сильно рефлексирует…

В. Шендерович― Вполне рефлексирует. Потому что оно прекрасно понимает цену этому Мамонтову и Малахову. Этому свежему помету добродеевскому. Как их там фамилии? Эти вот, с нынешнего ВГТРК. Они прекрасно знают им цену. Они прекрасно понимают, что это не журналистика, а пропагандисты. Они прекрасно понимают, что ничего кроме желтизны не будет, никакого анализа, никакой социальной ответственности быть не может. Неоткуда. Все, кто знали эти слова — «социальная ответственность» — давно не работают уже на федеральном телевидении. Повторяю, ни Мучник. Ни Сорокина.

О.Чиж― Мне кажется, это объясняется примерно за два часа при консультациях.

В. Шендерович― Есть рефлекс. Лучше просто сделать вид, что этого не было. Нормальный запретительный рефлекс. Он простой. И они приняли это простое решение. Это просто еще раз к вопросу о  том, как у Высоцкого: «мы все ищем правильный ответ, и не находим нужного вопроса». Уничтожена журналистика, поэтому сегодня такой выбор. Либо кроваво-желтая пена вокруг этого, либо молчание. Выбор, не имеющий никакого отношения к демократическому решению этого вопроса.

О.Чиж― Еще один судебный процесс, который попал в повестку дня последние сутки. История в Ставрополе, где человек попал под суд фактически за комментарии в социальной сети Вконтакте «бога нет».

В. Шендерович― Да, «обезьяньи процессы».

О.Чиж― Собственно говоря, он даже экспертизу почти месяц проходил, в больнице…

В. Шендерович― Не больной ли он?

О.Чиж― Решили, что вменяем.

В. Шендерович― Не больной ли он, что решил, что бога нет. Не тронулся ли он умом?

О.Чиж― Опасно думать об этом?

В. Шендерович― Не тронулся ли он умом вслед за Вольтером этот человек, который решил, что бога нет. Наверное, тронулся умом вслед за Вольтером и вслед за еще тремя сотнями лучших представителей человечества. Я так думаю. Мыслителей. Тронулся, конечно! Надо провести экспертизу. Это к вопросу о том, в какой точке развития мы находимся.

О.Чиж― В которой не верить нельзя. Верить очень важно.

В. Шендерович― Ну да. Он оскорбляет чувства верующих, (говоря) что бога нет. А почему собственно, такие тонкие ранимые чувства только с одной стороны нас интересуют. Меня… Дико мои чувства, например, дико ранят очереди к поясу Богородицы. Мои чувства дико ранит религия, которая разрешат забивать камнями женщин. Дико ранит. Мои чувства будем учитывать?

О.Чиж― Но вы никогда не обращались в правоохранительные органы.

В. Шендерович― Да, завтра обращусь и скажу, что показ по федеральному телевидению очереди к поясу Богородицы оскорбляет мой мозг и ранит мои чувства. И чего? Арестуем Добродеева? Будем психиатрическую экспертизу этой очереди делать? Или мы договоримся, как говорит пастор в «Берегись автомобиля»: одни верят, что бог есть, другие верят, что бога нет. «Пересчитывать будете? Ответ: да». Правильно! Ребята, не теребунькайте, как сказано в том одесском анекдоте, «мы проиграем процесс». Не трогайте этой темы. Сегодня вы цари горы, сегодня вы можете отправить на психиатрическую экспертизу человека, который говорит, что бога нет. Маятник уйдет в другую сторону, придет вам 18-й год, и прилетит маятник с противоположной стороны. И будут сажать… А я когда мне было лет 25-26, сидел у костра, выпивал, закусывал на даче под Москвой с  людьми, которые только что вышли из лагерей. А посажены были за то, что они исповедовали православие! Диссиденты. Мы хотим полный круг пройти этого маятника? Мы хотим, чтобы маятник непременно пролетел? Не теребунькайте.

О.Чиж― А у нас середина получается в религиозном вопросе.

В. Шендерович― У нас нет. Мы либо срываем колокола, либо взрываем ХХС, либо устраиваем из религии опять государственную религию. Либо у нас Гундяев вместо Христа. Крупный государственный федеральный чиновник. Либо это становится обязательным, а людей, которые говорят, что бога нет, — это его версия, назовем это так… — отдают на освидетельствование психиатрическое. Ребята, повторяю, не теребунькайте. Маятник исторический летит очень быстро и очень мощно. Оглянуться не успеете, как он прилетит к вам с другой стороны. Не трогайте эту тему.

О.Чиж― Я вот чего не понимаю. Как обычно мотивации. То есть я могу понять, откуда взялись люди, которые попросили его проверить. Потому что в Интернете много кто есть. И вообще людей в этой стране довольно много. Но где-то же в правоохранительных органах сидят люди, которые все-таки как-то видят закон.

В. Шендерович― В правоохранительных органах закон они не видят, они видят Путина с постной физиономией и со свечкой на федеральном канале. И они знают, что все религии…

О.Чиж― То есть они понимают, что…будут смеяться, например.

В. Шендерович― Нет, они правильно поступают! Номенклатурно — они поступают абсолютно правильно. Они видят всю эту свору со свечками на Пасху и так далее. На Рождество. Они понимают, что религии равны, но одна равнее. Они понимают, что сегодня тренд такой. Завтра тренд поменяется, и эта же прокуратура и потащит православных…

О.Чиж― Еще одна история есть про доступность что ли информации. Скорее выступления. Андрей Макаревич сегодня написал, что ДК Моссовета в Санкт-Петербурге отказались проводить концерт.

В. Шендерович― Там дивные подробности.

О.Чиж― Вроде как угрозы поступали в адрес администрации…

В. Шендерович― Поступили угрозы, что что-то такое сделают с этим ДК, если там будет Макаревич. И ДК отменяет концерт Макаревича. А если поступят угрозы, что что-нибудь случится с Кремлем, если там выступит Путин. Мы отменим выступление Путина? Отменим выступление Кобзона…

О.Чиж― Ну охрана объектов разная.

В. Шендерович― Секундочку. Выступление Кобзона! Вот придет сообщение, что некие патриоты России считают Кобзона предателем, допустим. И вот — против его выступления. Угрозы ему. И чего?

О.Чиж― Это мне кажется вы сейчас какую-то другую реальность.

В. Шендерович― Нет.

О.Чиж― Потому что где же найдутся патриоты России…

В. Шендерович― Неважно, ну не патриоты. Ну, я. Позвоню и скажу, что я заминировал дворец, потому что там выступает Кобзон, а мне не нравится Кобзон. Каковы будут действия этого ДК? Наверное, они обратятся в милицию. Полицию. Каковы будут действия полиции? Повяжут меня, и правильно сделают, замечу. Почему же тех людей, которые это же делают с Макаревичем и называют себя патриотами России… Они могут называть себя как угодно. Это сумасшедшая считала себя посланницей Аллаха. Но как Аллах там ни при чем…

О.Чиж― Кто знает, может быть, их найдут на самом деле.

В. Шендерович― Нет, их никто не будет искать. Их никто не будет искать. Потому что (смотри предыдущий сюжет) — они классово близкие. И они классово близкие, и администрация этого ДК — классово близкая. И решила не связываться лучше с Макаревичем. Мы же все понимаем, что это всего лишь формулировка. Что лучше просто не связываться с Макаревичем. Если ты отменишь концерт Макаревича, ты проявишь свою лояльность к режиму. Если ты не отменишь этот концерт, то это могут протрактовать: видишь, они не отменили. А не сочувствуют ли они ему? Вот и все. Мелко номенклатурные, коротенькие ножки, которыми они ходят по жизни, но их много как у гусенички. Их 40 штук, они быстро-быстро перемещаются. В ту сторону, в которую злоба сегодняшнего дня. Вот раньше Макаревич пел вместе, между прочим, с Медведевым. Вот попробовали бы они тогда отменить концерт Макаревича. Когда он на Красной площади пел в честь прихода светлого праздника, прихода Дмитрия Анатольевича к власти. Вот тогда бы они отменили из-за угроз. Вот я бы посмотрел.

О.Чиж― Вот если все так быстро меняется в повестке…

В. Шендерович― Ничего не меняется. Они как были гусеницами…

О.Чиж― Мне казалось, как-то Украина с ящиков телевизоров ушла. И вслед за этим оставят в покое всех, кто не устраивает.

В. Шендерович― Я просто хочу сказать: эта номенклатура, что прокурорская, что судебная, что директора ДК, — это все гусеницы. Которых движут по жизни их мелкие ножки. Никаких идеалов там нет. Сменилась конъюнктура – поползли в другую сторону. Побежали. Туда побежали. Бессмысленно их обсуждать. Можно говорить о том, что система построена таким образом, что именно эта пошлость побеждает на каждом шагу: в трагических масштабах в деле Савченко, в комических масштабах — в этом ДК…

О.Чиж― Среда благоприятная?

В. Шендерович― Благоприятная, к сожалению.

Источник – «Эхо Москвы»