О доблести

Как в кремлях и на лубянках придумывают историю вЯликой лишнехромосомной — известно многим. На любом историческом отрезке, а уж война, та самая, которая… – отрезок особый. Но дело в том, что есть такая область, в которой просто «придумки» не работают. В которой правда, жестокая и злая, прёт наружу, и ничем её не остановить. И эта область – песенное творчество.

Коль песня появилась и полюбилась, она путешествует по свету от одной компании к другой, от костра к костру, из гостиной в гостиную, потрясая, бросая в дрожь, открывая скрытую правду и завораживая слушателей.

Ничем не остановить? Да бросьте! Для специалистов Лубянки нет ничего невозможного. Ещё от царской охранки унаследованный принцип помните? – если не можешь уничтожить – возглавь.

На этом вступление закончено, и я перехожу к теме, которая уже несколько лет не даёт мне покоя. А если точнее – несколько победобесий кряду.

Вот есть одна военная песня. Услышал я её впервые в украинском Крыму на мысе Фиолент, у костра «диких» туристов. Без преувеличения скажу, пробрала она меня до костей, потому и запомнилась. Вся, целиком, после единственного исполнения. И вот её текст, как я его помню.

Эта рота, эта рота, эта рота –
кто привёл её сюда, кто положил под белый снег?
Не поднимется зимою эта рота,
не поднимется зимою и не встанет по весне.

Они лежат попарно и повзводно,
с лейтенантами в ряду и с капитаном во главе,
они лежат подснежно и подлёдно,
и подснежники цветут у старшины на голове.

Снег растает, снег растает, снег растает
ручейки сквозь эту роту по болоту побегут.
Но не встанет эта рота, нет, не встанет,
командиры эту роту больше в бой не поведут…

Эта рота, эта рота наступала,
а потом её приказали, и она пошла назад –
эту роту расстрелял из пулемёта
по ошибке свой же заградительный отряд.

Они лежат попарно и повзводно,
с лейтенантами в ряду и с капитаном во главе,
они лежат подснежно и подлёдно,
и подснежники цветут у старшины на голове.
Снег растает, снег растает, снег растает
ручейки сквозь эту роту по болоту побегут.
Но не встанет эта рота, нет, не встанет,
командиры эту роту больше в бой не поведут…

А когда эта рота умирала — землю грызла,
пот глотала, кровью харкала на льду
Пожурили молодого генерала
И сказали, что теперь он перед Родиной в долгу.

Они лежат попарно и повзводно,
с лейтенантами в ряду и с капитаном во главе,
они лежат подснежно и подлёдно,
и подснежники цветут у старшины на голове.
Снег растает, снег растает, снег растает
ручейки сквозь эту роту по болоту побегут.
Но не встанет эта рота, нет, не встанет,
командиры эту роту больше в бой не поведут…

Генералы все долги свои отдали,
нацепили медали, и на пенсии давно –
генералы мирно бродят городами,
и не помнят эту роту, и не помнят ничего.

А те лежат попарно и повзводно,
с лейтенантами в ряду и с капитаном во главе,
они лежат подснежно и подлёдно,
и подснежники цветут у старшины на голове.
Снег растает, снег растает, снег растает
ручейки сквозь эту роту по болоту побегут.
Но не встанет эта рота, нет, не встанет,
командиры эту роту больше в бой не поведут…

Эта страшная песня – не о войне. Не «о доблести, о подвигах, о славе». Эта песня о чудовищной подлости, о тупости российского генералитета, о пушечном мясе, в которое превращается даже самая доблестная армия в руках «эффективных менеджеров», о нулевой цене человеческой жизни в фашистских диктатурах, о цинизме и предательстве. И ещё она – о жутких заградительных отрядах из НКВДешных ублюдков, которые никогда ни на одном участке фронта не наступали, а нюхали только тот порох, который сами и расходовали, убивая своих, когда под огнём фашистских оккупантов атака захлёбывалась, и наступавшие бывали вынуждены повернуть назад. Вот тут-то их и встречал беспощадный «заградительный огонь» этих самых ублюдков. Ведь «ни шагу назад», ага. Отсюда и название отрядов – «заградительные».

И вот именно они, ублюдки НКВД, прошли парадом по Красной площади, бросая захваченные боевыми частями знамёна фашистских дивизий к подножию мавзолея. Именно их «эффективный менеджер», серийный убийца Джугашвили, назвал «настоящими победителями» этой войны. И это именно их потомки сейчас поют осанну ублюдку Сталину, цепляют колорадские ленты на немецкие «мерседесы», пишут на них «На Берлин» и вопят «можем повторить», хотя на самом деле эти интеллектуальные и нравственные импотенты не могут повторить даже тот самый «мерседес», купленный на украденные у пенсионеров деньги.

Но речь сейчас не о них – вернёмся к песне.

Повинюсь сразу – настоящего автора мне найти не удалось. И немудрено: в СССР он за своё авторство получил бы очень серьёзный срок. Да и то – в лучшем случае. Но всё же поиски (а я хотел опубликовать песню – текст и видео исполнения именно к 9 мая – в прошлом году я коснулся этой темы только краем, походя) дали результат, хотя и неожиданный. Вот он.

Эта рота, эта рота…
Кто привел ее сюда, кто положил ее вот здесь под снег?
Эта рота, эта рота
Не проснется по весне…
Снег растает, снег растает,
Ручейки сквозь эту роту по болоту побегут.
Нет, не встанет эта рота, нет, не встанет,
Командиры никуда ее с собой не поведут…

Лежат все двести глазницами в рассвет,
А им всем вместе четыре тыщи лет.

Эта рота наступала по болоту,
А потом ей приказали, и она пошла назад.
В сорок третьем эту роту
Расстрелял заградотряд.
И покуда эта рота умирала,
Землю грызла, лед глотала, кровью харкала в снегу,
Пожурили боевого генерала,
И сказали, что теперь он перед Родиной в долгу…

Лежат все двести глазницами в рассвет,
А им всем вместе четыре тыщи лет.

Генералы все долги свои отдали,
И медали понадели, и на пенсии давно.
Генералы мирно ходят городами
И не помнят этой роты, и не помнят все равно.
Лежит она повзводно, повзводно
С лейтенантами в строю и с капитаном во главе.
А лежит она подснежно, подводно,
И подснежники растут у старшины на голове.

Лежат все двести глазницами в рассвет,
А им всем вместе четыре тыщи лет.

Опубликован под авторством некоего Юрия Михайлика. Текст бездарен (кроме украденных фрагментов, разумеется) – в нескольких местах поломан стихотворный ритм. Но главное даже не в этом. Главное, ради чего Лубянка «возглавила» эту песню – всего одна строка.

Вместо «по ошибке свой же заградительный отряд» видим «В сорок третьем эту роту расстрелял заградотряд». Спросите, какая разница? Да гигантская!

Выйдите на улицу и спросите случайных прохожих, что такое «заградотряд». Едва ли один из сотни даст правильный ответ. Потому что это – специальный термин. Но слова «по ошибке свой же» понятны всем без исключения, они-то и вселяют ужас в каждое честное сердце.

Кстати, есть и другие варианты текста – гуглите, и найдёте. Только одного варианта нет (или я не нашёл) – того, который бережно сохранила память.

Найдёте, между прочим, и попытки лубянских подонков «перекинуть стрелки». Например, вот так:

«А, собственно, что за рота? Ведь не так мало известно. Например, численность. 200 человек. Но рота, скажем, по советскому штату на апрель 1941 включала 178 человек, и вряд ли выросла бы в ходе боёв. Откуда 200? Ан нет, были роты в 200 (201, если уж точно) человек. Только в вермахте. И скорее с практикой вермахта сходно — пополнять до штатного состава в ходе боёв, а не отведя на переформирование. Ротой командует капитан. Ну что ж, капитан звание, положенное командиру роты и в Красной Армии, но только не хватало их — скорее можно ждать старлея. Опять скорее о вермахте.
— Но они ведь «глазницами в рассвет!».
Правильно. Куда наступали, туда и смотрят.
— Нет, они на восток отступали! И их расстреляли!
Отнюдь, в момент, когда их уничтожили, они именно наступали, и это прямо написано в тексте»!

Ссылку не даю, но цитирую без правки, найдёте при желании.

Так что вот – если историю нельзя переписать, то её, как выяснилось, можно кастрировать. И Лубянка в данном случае худо-бедно справилась. Настолько, что песню в кастрированном варианте стало возможно даже выпустить на «очень большие подмостки», тем самым выбивая почву у «гостиных» и «костров». Вот так:

Результат: страшная песня о чудовищной подлости, о тупости российского генералитета, о пушечном мясе, в которое превращается самая доблестная армия в руках «эффективных менеджеров», о нулевой цене человеческой жизни в фашистских диктатурах, о цинизме и предательстве, о жутких заградительных отрядах из НКВДешных ублюдков – превратилась в «современную песню о войне».

Всего лишь. Одна. Строка.

Вам хватит? Или надо ещё? Вот, пожалуйста, правда о блокадном Ленинграде.