Война нервов

Война нервов. Зачем Путину новое обострение в Донбассе

Виталий Портников, журналист

Путин рассчитывает, что в Украине и на Западе снова поверят в его безумие и пойдут на уступки

Еще несколько недель назад могло показаться, что урегулирование в Донбассе – учитывая финансовый и экономический кризис в России – вполне возможно. Конечно, речь шла не о выводе российских войск и восстановлении украинского контроля, но хотя бы о реальном прекращении боевых действий, отводе тяжелой техники, закреплении демаркационной линии…

Сторонники такой версии развития событий – а среди них были отнюдь не только журналисты, но и ведущие западные политики и дипломаты – исходили из элементарной логики. России сейчас не до серьезных военных действий, широкомасштабных боев. Оккупировать новые регионы Украины не может – к тому же уже ясно, что на любую оккупированную территорию придется тратить собственные деньги, просто так сохранять контроль над частью территории Донбасса тоже никакого смысла нет. А вот в отмене хотя бы части западных санкций смысл есть – потому что российские компании нуждаются в кредитовании. Есть смысл и в привлечении хотя бы каких-то инвестиций в хиреющую российскую экономику. Ну, если не в привлечении инвестиций, то хотя бы в приостановлении оттока капитала. Ведь ясно же, что цены на нефть не будут расти, что российский рубль все равно не удержать, что масштабный банковский, социальный, политический кризис – на пороге. И об этом рассуждают не только на Западе, но и в самой России.

О неизбежности кризиса говорили на Гайдаровском форуме ведущие представители экономического блока самого путинского режима. О необходимости поступиться Донбассом ради удержания Крыма сказал недавно бывший премьер-министр России (и бывший глава Службы внешней разведки РФ) Евгений Примаков, до сих пор пользующийся неоспоримым авторитетом в спецслужбистских кругах. И из всего этого могло сложиться впечатление, что российское руководство понимает неизбежность и необходимость уступок.

Но это впечатление не учитывает логики главного участника процесса – Владимира Путина. Очевидно, что Путин хочет переговоров. Более того, он вообще уверен, что все должно быть как раньше – без всяких санкций, проблем для России и низких цен на нефть. Но в его картине мира на уступки должен идти Запад – а вовсе не он сам.

В путинском представлении о происходящем меняются только причины того, почему Запад должен ползти на брюхе к трону самозваного российского императора. После оккупации Крыма и введения санкций была уверенность, что Запад не сможет долго «наказывать сам себя», что его экономика будет страдать от прекращения сотрудничества с могучей Россией, что немецкие бизнесмены – даром что ли их прикармливали в эпоху бешеных нефтяных цен – приструнят зарвавшуюся Меркель и так далее. Все мои диалоги с российскими чиновниками и предпринимателями того времени сводились к одной-единственной фразе: ерунда! И санкции отменят, и Крым признают – им же хуже.

Когда стало ясно, что хуже не им, а России, что корабль Владимира Путина терпит бедствие, что нефтяные цены снижаются, а российским компаниям негде кредитоваться для отдачи заоблачных долгов – возникла другая идея, почему Запад должен капитулировать. Потому что он должен бояться! То, что сейчас делает Владимир Путин в Донбассе, алогично только с точки зрения классически мыслящего человека, не знакомого с логикой мышления спецслужбиста. Продолжая нагнетать ситуацию тогда, когда все ждут от него умиротворения, Путин рассчитывает, что западные политики перепугаются, поверят в его безумие, в то, что он способен устроить большую войну, послать своих «отпускников» не только в Украину, но и в страны Балтии или на Балканы. И вот тогда они приползут на брюхе и начнут договариваться на его условиях. А его условия просты и понятны: бывший Советский Союз должен превратиться в Евразийский Союз, с превращением Украины, Беларуси, Казахстана и стран Кавказа в новые «союзные республики», управляемые из Кремля, а соседняя Европа – Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, страны Балтии, Балканы, Финляндия – должна вновь стать российской «сферой влияния». Да, и придется поднять цены на нефть, это обязательно. Иначе – война. А договоримся – взаимовыгодное сотрудничество по оси Москва – Берлин – Вашингтон.

Означает ли это, что, не сумев запугать Запад, Путин начнет большую войну? Нет, не означает. Путин – мастер блефа, а не сражений.

При всей фантасмагоричности подобных требований нужно понимать, что никаких других у Путина нет – потому что он мыслит исключительно советским прошлым и не способен к пониманию будущего и осознанию невозможности реализации проектов ХХ века в новом тысячелетии. Понятно, что договариваться на таких условиях с Путиным никто не будет. Но и то, что он не отступит от своей основной идеи – договариваться можно только на российских условиях – тоже понятно.

Означает ли это, что не найдя понимания на Западе, Путин начнет большую войну? Нет, не означает. Путин – мастер блефа, а не сражений. Да и потенциала для широкомасштабной войны у него нет. К тому же российский президент не настолько самостоятелен, как это может показаться. Да, он самодур, окруженный безумцами – но в целом у российской элиты еще весьма велики возможности коррекции политики губительных решений. И Путин это тоже хорошо понимает, поэтому не будет лезть на рожон, а будет искать новые рычаги для воздействия на Запад и его запугивания. Эскалация боевых действий в Донбассе – один из таких рычагов, могут быть диверсии в Украине, провокации в балтийских странах и на Балканах, словом, повсюду, где есть возможность «лить бензин».

Что делать Украине в такой ситуации? Не поддаваться. То, что происходит сейчас – это в первую очередь война нервов. При этом каждый новый день ослабляет российские позиции, ухудшает состояние экономики страны-агрессора, вызывает ропот и страх ее элиты и уже скоро приведет к народному недовольству. Россияне просто еще не осознали масштабов надвигающегося на них краха, но скоро поймут, что это никакое не временное ухудшение и даже не «лихие 90-е», это – полномасштабная катастрофа, сравнимая с теми, через которые Россия прошла столетие назад. Поэтому режим Путина обречен, более того, каждый новый день его существования увеличивает возможности безвозвратного краха самой Российской Федерации как государственной структуры в нынешнем виде. Но, осознавая это, нужно понимать и другое: Путин будет атаковать и мутить воду до самого конца.

Источник

А я думаю так

Портников прав, утверждая то, какая картина мира существует в голове кремлевской твари. И прав в том, что именно исходя из этого, она будет себя вести так, как ведет, и – до самого конца. И что один из его рычагов – диверсии в Украине, провокации в балтийских странах и на Балканах – опять прав. Только вот он не ограничится ближним зарубежьем. Франция уже была и еще будет. А как же – «Мистрали»! Забудьте сказки про ИГИЛ – она-то существует, но расстрел журнала – это Лубянка. Теперь на повестке дня и другие ведущие страны ЕС, присоединившиеся к санкциям, ждите. И США, конечно. В каждой стране он постарается создать такие условия, чтобы им стало «не до Украины» и не до санкций.

Что характерно, качественная работа соответствующих спецслужб этих стран может снизить такие риски, но совсем их предотвратить невозможно.

А вот в чем Портников ошибается, так это – в оценке темпов главного процесса – что это «…уже скоро приведет к народному недовольству…», что «Россияне… скоро поймут, что это … полномасштабная катастрофа».

К сожалению, тут он принимает желаемое за действительное. И темпы прозрения будут куда ниже желаемых, и качество «народного недовольства» тоже будет прихрамывать.

Водочка подешевела, и еще подешевеет, так что по большей части «народное недовольство» проявится в пьяных соплях на кухне и бытовой агрессивности с разборками топорами-молотками и проломленными черепами. А наутро самой актуальной будет задача похмелиться. И – так далее. Власти фашиста это не угрожает, и долго еще не будет угрожать. Хотя и катастрофа.

Дело в том, что выживание в условиях катастрофы – это то, к чему лучше всего приспособлен средний россиянин. Строго говоря, это его обычная среда обитания. Время от времени попадая в другую среду, он шалеет, вертит башкой, не понимает, что дальше делать и как жить. А вот возвращается в «катастрофу» – и сразу чувствует себя дома.

Плохо только тем, которые «не средний»…