Россияне ударили по центру города ракетой

Елена Сидорчук с Олена Сидорчук

Наталья Мишка (с) Херсонщина. Разговор. Имя человека не публикую, сами понимаете почему.

1. Область была оккупирована очень быстро. И так же быстро исчезла возможность выезда. Сначала отсекли дорогу на Николаев через Посад-Покровское, затем через Станислав и Александровку. Затем отрубили пути в направлении Кривого Рога, последний из которых был через печально известный Давыдов Брод, где колонну гражданских накрыли Градами.

В той колонне была моя коллега, ей и ее маленькой дочери посчастливилось остаться в живых, но она молчит о том, что там творилось.

Выехать сейчас можно только через Крым и территорию РФ в страны Балтии. Это не менее 600$ и четверо суток в пути на автобусе. Для обычной семьи это невозможно.

В области очень много россиян, и они чувствуют себя хозяевами. В селах происходит страшное. В Осокоровку (она сейчас освобождена, если не ошибаюсь) вместе с военными зашли врачи, которые констатировали массовые изнасилования. Как сказала одна из пострадавших, возраст и внешность для захватчиков значения не имели, насиловали даже пожилых женщин.

Прекрасная деревня на берегу лимана, Александровка, больше не существует, ее сравняли с землей. Председатель Станиславского ОТГ и жители Станислава до сих пор занимаются эвакуацией и погребением тел погибших, все на свой страх и риск, потому что обстрелы не утихают.

Знаменитая Чернобаевка… «Сериал», о котором с таким восторгом и юмором шутили всевозможные эксперты. Нам не было от этого ни смешно, ни радостно, потому что там люди. Это большое село, которое каждую серию этого адского сериала платит человеческими жизнями. Есть погибшие и раненые, дети и взрослые. Есть улицы, на которых не осталось ни одного дома.

Белозерка. Там танки стоят между избами и от выстрелов вздрагивает земля. Таких деревень множество по области, и в каждом своя история ужасов войны пишется пакетами Градов.

Херсон. Мой прекрасный южный город, мой дом.

Трагедия оккупации Херсона началась сразу и кроваво, битвой за Антоновский мост. Пригород Херсона, Антоновка и Киндийка были под обстрелами несколько дней, а потом еще несколько не удавалось договориться об эвакуации уцелевших под обстрелами жителей. Люди убегали в чем были и как могли. Среди них мой знакомый, ему пришлось вместе с семьей спасаться под обстрелами, потому что от дома осталась одна стена. С этого времени он от громких резких звуков просто теряет сознание.

А потом в город въехали танки. И произошла трагедия Сиреневого парка: там горожане пошли на танки с коктейлями Молотова. Крупнокалиберным пулеметом их разорвали через секунды. Русские долго не пускали никого, чтобы унести тела. Местный священник, отец Сергей Чудинович, на свой страх и риск вместе с несколькими мужчинами похоронил героев в братской могиле прямо там, в парке.

В первые дни оккупации Херсона из тяжелого оружия были обстреляны дома на улицах Тарле и Перекопской. Сказали, это месть за сопротивление в Сиреневом парке.

В конце апреля в области отрубили связь. Липкий ужас от невозможности позвонить родным и узнать, живы ли они, я не забуду до конца жизни. Мы ездили на окраину города, потому что туда добивала связь с Николаевщиной. Потом связь вернули, но только для того, чтобы через месяц выключить снова, и ее нет уже вторую неделю. Вообще никакой и нигде даже городские телефоны не работают. Интернет только у тех, кто еще до войны подключил его от маленьких локальных провайдеров. Люди снимают пароли с домашнего вайфая, чтобы соседи тоже могли воспользоваться. Все заведения и учреждения, имеющие интернет-связь, сняли пароли и сообщили об этом в соцсетях, чтобы люди имели возможность связаться с родными. На центральной улице Суворова в одной точке слабенько ловит связь оператора лайфсел, там толпа людей, на скамейках, на парапетах.

Банки и денежные учреждения. Аваль ушел практически сразу, не предоставив людям ни возможности перевести средства, ни снять. Сбер держался до последнего, пока туда не пришли вооруженные военные и не сказали «это теперь наше». Мы будем благодарны Привату, что он до сих пор из кожи лезет, но не оставляет своих клиентов на произвол судьбы. Снять наличные можно в отделениях. Очереди невероятные, но ведь можно. Когда у нас была украдена связь, служба поддержки банка нашла возможность проходить аутентификацию без смс. Если не удалось достояться в очереди, то в Херсоне теперь новая специальность — обнальщик. Человек, который даст вам наличными сумму, которую вы переведете ему на карту. Под процент от 2 до 10% от суммы.

Русский мир лишил нас аптек и лекарств. Лекарства продаются на обочинах дорог и на базарах из багажников машин под палящим солнцем. Или через телеграмм-группы, из тех же машин. В телеграмм-группах чтобы подчеркнуть, что лекарства качественные, делают приписку «украинские» или «не Крым». Если, не дай Боже, что-то серьезное – лекарство будут искать все родственники и друзья больного во всех концах города одновременно. И не факт, что найдут. Был момент, когда бутылочка перекиси водорода стоила до ста гривен. Сегодня за упаковку препарата «Линекс» хотели 850 грн.

В первых числах мая можно было идти мимо парка по тротуару и вдруг заметить, что в траве лежат снайперы. И одновременно на дороге едет БТР с автоматчиками. Свернуть некуда, ускорить шаг не стоит, может быть расценено как угодно и просто застрелят. Где-то к концу апреля россияне ударили по центру города ракетой, чтобы обвинить в этом ВСУ. Результат — никто не поверил в обстрел ВСУ, в центре нельзя было найти целого стекла. Прилетела эта железяка метрах в 600 от моего дома, к счастью я там не ночевала, но утром бежала так, что думала сердце вылетит. В тот раз повезло, взрывная волна пошла в другом направлении, даже окна целые.

Сегодня уже 105-е сутки, как я не включаю свет. Россияне в темное время суток ездят по городу на тяжелой технике и светят в окна мощным прожектором, если светятся окна. Выход из дома приравнивается к выходу в открытый космос: удалить из телефона вообще ВСЁ, потому что телефон могут проверить в любое время и по результатам проверки можно не вернуться домой. Люди исчезают. Некоторых потом возвращают, а кто-то в плену уже больше месяца и судьба их неизвестна. Причем в плен попадают даже совсем юные, после одного из митингов схватили 18-летнего парня. Отпустили ровно через месяц, день в день.

2. Несмотря на весь этот ужас, сопротивление есть! Мы не повинуемся молча. Сначала были многолюдные митинги, и то очень часто. Люди с флагами шли на БТРы и вооруженных людей. Затем митинг расстреляли, несколько человек с тяжелыми ранениями попали в больницу (разрыв легкого у женщины, открытый перелом бедра у пожилого мужчины и т.д.). Сопротивление стало скрытым, но оно есть!

От расклеивания листовок до мазков краски в цветах нашего флага, ленты наших цветов на деревьях. А на днях известный херсонский волонтер дядя Гриша (Григорий Янченко) ездил по днепровскому рынку с включенным во всю громкость треком «Вова, ебаш их». Уличные певцы поют украинские песни, украинская музыка звучит из магазинов. Ой в лугу красная калина поют летними вечерами во дворах многоэтажек, чтобы непонятно было, откуда именно звук. Херсон каждый день доказывает, что мы Украина! Как может, в условиях тотального террора.

3. Наша единственная, одна на всех сознательных херсонцев, мечта – освобождение Херсона и победа. Мы верим в ВСУ как в Бога!

Да, мы боимся. Да, питать надежду с каждым днем труднее. Да, россиян здесь как саранчи, у нас прямой портал из ада через Крым. Но мы ждем и надеемся на освобождение! Ограбленная, обворованная, уничтоженная и разоренная Херсонщина ждет и надеется! Мы стали бояться тишины. Когда мы слышим грохот канонады, мы думаем, что это наши к нам идут. Ежедневно ноет сердце, потому что от нас обстреливают тоннами смертоносного железа Николаев. Переписка в мессенджерах «от нас полетела, бегите в укрытие бегом». После артобстрела перекличка с николаевцами «вы целые?»

4. Самое страшное – что забудут. Когда не грохочет над головой и мимо окна не проезжают Z-ки, очень легко забыть.

Еще страшнее – что не станет силы нас отвоевать. Самое болезненное – когда говорят «вы сами виноваты», «давайте отдадим россиянам Херсонщину, тогда они не пойдут дальше». Дико больно, когда профильный министр транслирует месседж «вы должны сделать выбор в пользу Украины и уехать». Нам три месяца говорили «покажите, докажите, что Херсон – это Украина» – и мы показывали и доказывали. Нам говорили «зеленых коридоров нет, не выезжайте, опасно». А теперь министр по делам оккупированных территорий упрекает нас в едва ли не сотрудничестве с врагом. О том, как выезжать из области, расскажут сотни расстрелянных автомобилей гражданских граждан и волонтеров, которых просто расстреляли как в тире. Когда такое говорит министр, то создается впечатление, что нас уже просто списали в невозвратные потери. А мир должен услышать и понять: Украина каждый день платит кровавую дань молоху войны, и если не поддержать нас в этой борьбе, то наша оккупированная реальность станет и ихней тоже.

П.С. Знаете, что сказал мне этот человек после разговора? Я просто процитирую. «Нат, страшно. Не умереть страшно. Страшно умереть не моментально. Уже думаю себе купить пачку каптопреза, и если вдруг что – выпить ее всю, просто обвалить в ноль давление и все. Если, например, привалит стенами при артобстреле. Или если за мной придут, мало ли… уже три дня думаю. Просто не понимаю, как дозу рассчитать»…

Источник – ФБ, перевод В. Сичкарь