Четыре отличия

У системы лжи Путина есть четыре отличия от обычной пропаганды — российский журналист

О том, почему созданный Владимиром Путиным в СМИ режим нужно называть не пропагандой, а медиафренией, что стало причиной борьбы российских элит, в чем особенность кремлевской лжи, и как оппозиция может пробить в ней брешь в интервью ONLINE.UA рассказал российский журналист, бывший секретарь Союза журналистов РФ Игорь Яковенко.

— Как можно описать медийное поле пропаганды, которое есть в РФ? Выглядит так, что в России уже все взято под контроль, законодательная база тоже подведена под потребности Кремля. По крайней мере, таких атак на нелояльные СМИ как, например, сейчас в Турции, нет.

— Медийное поле России не имеет аналогов. Большая ошибка — называть это полем пропаганды. Это не пропаганда. Не претендую на точность термина, но в течение трех лет веду еженедельные колонки под названием «Медиафрения». Почему Путину не нужны новые законы? Потому что все уже сделано и работает. Медиафрения отличается от пропаганды.

Первое отличие: пропаганда — это всегда стремление внедрить в головы граждан некую устойчивую картинку мира с определенной совокупностью идей и ценностей. Если мы возьмем коммунистическую пропаганду, то она стоит на фундаменте марксизма-ленинизма. Это, пусть частично сфальсифицированная, но не самая последняя теория, которая была идейным фундаментом. Слабость советской пропаганды была в том, что есть тексты и идеи, которые можно опровергать. Аналогично можно опровергать расовую теорию и построенную на ней пропаганду Геббельса. В случае с путинской медиафренией, нет никакой системы ценностей, базисных текстов и взглядов. Путинская система СМИ не навязывает свою систему ценностей, а разрушает любую другую систему ценностей, склоняет к отказу от любых последовательных взглядов. При этом она гибкая, словно пылесос, втягивает все, что угодно. Есть только одна константа — сохранение власти Владимира Путина. Все остальное может меняться или существовать параллельно: рыночные взгляды и махровый сталинизм, либерализм и воспевание крепостного права в России, нацизм, популизм. Эта путинская медиафрения разваливает системы ценностей, логическое и научное мышление. Поэтому в прайм-тайм на НТВ сейчас Кашпировский со своим бредом. Как можно опровергнуть бред? Никак. Например, что можно противопоставить словам доктора исторических наук Вячеслава Никонова о каком-то арийском племени, которое спустилось с Карпат, заселило всю русскую равнину?

Второе: путинский режим отличается совсем другим сочетанием лжи и насилия. Режимы Сталина и Гитлера поставили насилие в фундамент своего правления. Как говорил Солженицын, ложь покрывает насилие. В путинском режиме ложь является фундаментом, а насилие — дозированная добавка. У Сталина ложь была подчинена аппарату насилия. В путинской России массовых репрессий нет. Вероятность репрессий в отношении оппозиционных политиков или журналистов есть, но это носит точечный, а не массовый характер. А вот ложь — тотальна. Информационные войска — главный род войск путинского режима. Именно информационные войска обеспечили не только необходимый фон для войны с Украиной, но и поток добровольцев.

Третье: в классической пропаганде есть двухступенчатая модель. Сначала какие-то идеи передаются лидерам общественного мнения, а они потом доводят их до основной массы населения. Эта двухступенчатая модель в России трансформирована, так как лидеров общественного мнения назначают. Такого нет в странах ЕС, такого, в силу разных причин, нет в Украине. Кто такой лидер общественного мнения в РФ? Это человек, который часто бывает на передаче у Владимира Соловьева (ведет ток-шоу «Поединок» и «Воскресный вечер» на канале «Россия-1», — ONLINE.UA) или Петра Толстого (ведет программы «Политика» и «Время покажет» на «Первом канале», — ОNLINE.UA). Лидерами общественного мнения становятся люди, которые среди своих коллег — нули. Не думаю, что писатели воспринимают Александра Проханова как писателя. Не думаю, что политологи воспринимают своим представителем Сергея Маркова. Кто такой Валерий Федоров, директор ВЦИОМ (Всероссийского центра изучения общественного мнения, — ONLINE.UA)? Он не социолог. Все они назначаются «ЛОМами» (лидерами общественного мнения, — ONLINE.UA), подобно тому, как когда-то Анатолий Чубайс отдавал куски госсобственности, и разные люди становились миллиардерами. И только потому, что они были рядом со столом, где нарезались куски госсобственности. Точно так же российское телевидение отбирает в лидеры общественного мнения.

Четвертое: содержание медиа за государственные деньги и отсутствие рынка. На поддержку СМИ государство тратит приблизительно 1 млрд долларов ежегодно. Это, по сути, ликвидирует рынок как таковой. Например, «Российская газета» ежегодного получает из бюджета от 3 до 4 млрд рублей. Это фантастические суммы для одной газеты. То же самое — «Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания» (ВГТРК — холдинг, управляющий несколькими каналами, сайтами и радиостанциями, — ONLINE.UA). Они получают 22 млрд рублей из бюджета. Russia Today — около 18 млрд рублей. В этой ситуации никакого рынка газет или телевидения не может быть. Не может быть конкуренции среди журналистов. Журналистика фактически уничтожена. Есть отдельные журналисты, но единого поля нет. Есть отдельные люди, которые пытаются выработать продукт, который в определенной степени можно назвать журналистикой. Все вытеснено медиафренией, которую по старинке называют пропагандой.

— Как выглядит медиа-структура, с учетом «самопальных» проектов? 

— Есть 90% СМИ — государственные или только формально частные. Например, формально, НТВ — частная телекомпания. Но понятно, что компания, которая принадлежит «Газпром-Медиа холдингу», не является частной. Или есть газета «Комсомольская правда». Это частная газета, но она полностью контролируется государством с точки зрения контента. Не то, чтобы там кто-то что-то диктует, что писать. Нет. Но люди сами чувствуют, где красные флажки, которые нельзя нарушать. Газета придерживается кремлевского тренда, что позволяет привлекать рекламу. Если тренд газеты изменится, рекламодатель уйдет. То есть, видим полный финансовый контроль над информпотоком.

Есть 1%. Сюда можно отнести, например, Александра Сотника, Андрея Пионтковского, Аркадия Бабченко. С ними может произойти три вещи. Первое: таких людей убивают. В России убили 320 журналистов. Второе: откроют уголовное дело, как против Пионтковского. Поэтому люди вынуждены уезжать. Третий вариант: они находятся в «порах общества», как Маркс говорил о польских евреях ХІХ века. Да, у них есть какая-то аудитория. Но если мы посмотрим на аудиторию Sotnik TV и федерального телеканала, то это просто несопоставимо. Но если аудитория неподконтрольного правительству ресурса перевалит за какую-то цифру, то возникнут проблемы.

И есть еще зоны разрешенного плюрализма. Они существуют как элементы медиафрении. Например, это «Эхо Москвы» или «Дождь». На этих площадках разрешено критиковать власть, но кроме этого надо и давать что-то провластное, разбавлять критику. Поэтому и на этих площадках представлена медиафрения. Такая медийная конструкция по промывке мозгов очень устойчива и сильно дебилизирует общество.

— Работают только на Россию?

— Нет. Работают на внешний мир, и не слабо. Ясно, что не так, как в России, поскольку в Украине, Германии или странах Балтии отсутствует монополия. Кроме всего этого, надо понимать, что путинская медиасоставляющая в Европе работает не одна. К 1 миллиарду, потраченному на СМИ, надо добавить где-то еще 1 миллиард долларов, идущий на подкуп лидеров общественного мнения в странах Европы. Деньги вкладываются в «шредеризацию» европейских элит. Сюда также нужно отнести финансовую подпитку всяких популистов и националистов разных стран Европы. Кстати, в США тоже работают по европейской схеме.

— Насколько способно то, что журналисты называют классическими стандартами, обезопасить людей от постоянных противоречий в словах только одного Владимира Путина? 

— Путинская медиафрения отличается от прямой лжи. Формально российские дипломаты говорят, что они говорят правду, а все остальные — нет. Но есть и другой тезис — врут все. И к этому сознательно подводят мозги граждан. В любой момент работник путинских СМИ может сказать: да, мы немного солгали. С этим распятым мальчиком или изнасилованной девочкой переборщили. Это для них не проблема, так как сразу же они говорят: а смотрите, как врут Украина, Европа и США. Основной посыл — никаких норм и стандартов не существует. Развалить все ценности — это главная идея Путина. Поэтому противостояние проходит не по линии «ложь против правды», а между правдой и общим отказом от различий между неправдой и правдой. Задача гораздо сложнее.

В медиафрении сознание ведется к хаотизации. Это то, что Путин делает во всех измерениях. Он хаотизирует мир и в политической, и в военной плоскостях: развалить Евросоюз, дестабилизировать Ближний Восток, поддерживать всех экстремистов Европы. Для этого необходимо убрать логическое мышление, ценностную структуру, дезориентировать людей. Создается ситуация, когда путинская ложь становится нормой. Когда Путин говорит, что он лично руководил аннексией Крыма, а до того говорил обратное. И никто особо не протестует, наоборот — правильно сделал, наш парень, всех обманул. Путин освободил телезрителя не только от логики, но еще и от химеры под названием совесть.

— Это уже какой-то постмодернизм. 

— Можно считать постмодернизмом, но в такой концентрации и в таком виде того, что сейчас в РФ, не было нигде. В Северной Корее есть пропаганда. Но там прививают людям свою картину мира, идеологию чучхе. В России этого всего нет. Задача — хаотизировать сознание.

— А есть слабые места в этой медиафрении?

— Это эффективная система. Слабость у нее есть снаружи — возможность ослабления инфраструктуры. Санкции все же действуют. Конечно, Запад избалованный, расслабленный и вялый, но эти санкции и изоляция приводят к уменьшению денежных потоков. В прошлом году на СМИ было потрачено 72 млрд рублей, а в этом — 61 млрд. Уже кому-то не хватило, кто-то будет без работы. Коррупционный пирог тоже становится меньше, обостряется конкуренция между различными силовыми структурами РФ. Они начинают друг друга сажать, обыскивать. Это остановить трудно. Нарастает обострение внутри четырех партий власти: «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, «Справедливая Россия».

— Как это проявляется?

— Идет охота на Медведева (российского премьера Дмитрия Медведева, — ONLINE.UA). Сейчас его атакует силовой блок, который контролирует три партии — ЛДПР, КПРФ и «Справедливую Россию». Их покровители — это милитаристско-промышленная группировка Иванов-Чемезов. Они атакуют Медведева. Почему? Денег на всех не хватает. По всем федеральным каналам идет системный наезд на правительство. Это результат того, что внутри власти идет серьезная борьба за контроль над ресурсами. Внутренняя драка может обнажить трещины в самом режиме. Путинская медиафрения сама не исчезнет, но вместе с режимом она падет.

— Медведев, на ваш взгляд, сам подставляется, или это такие хитрые намеки всем: мол, денег нет, но вы сами додумайтесь теперь, почему?

— Медведев — это один из самых слабых политиков в кремлевской элите. Его назначили в силу политической и интеллектуальной слабости. Он — громоотвод для режима. На него валят все неудачи. Он действительно говорит глупости, потому что они у него в голове. У него нет хитрого умысла. Путин нашел себе второго человека в стране, на порядок слабее. Потому что слабость Медведева позволяет удерживать тезис о безальтернативности Путина. Если бы на месте Медведева были бы тот же Иванов или Кудрин, то альтернатива была бы. А то, что Путин стал проблемой для элиты — это очевидно. Но элиты не могут сказать, что у них есть альтернатива, потому что второй человек в стране — полный ноль. Медведев долгие годы был на вершине и не смог создать свою команду. Я не думаю, что на таком высоком уровне есть еще люди без команды.

— Война «тройки» (КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России») против «Единой России» может помочь оппозиционным «Яблоку» и ПАРНАСу заскочить в парламент на выборах 18 сентября?

— Нет. По выборам конструкция другая. Есть оккупационный режим Путина. Конечно, в середине оккупационной администрации идет внутренняя борьба. Скорее всего, борьба тройки Иванова-Чемезова против «Единой России» ничем особенным не закончится. «Единороссы» сохранят лидерство. Хотя ЛДПР, «Справедливая Россия» и коммунисты — это еще хуже, так как они толкают страну к войне. Однако война между группировками власти не повышает шансы на успех оппозиционных партий. Главным оппонентом для оппозиционных партий стала партия «дивана». Это большинство протестной массы, которая идет за либеральными идеями, но не хочет ходить на выборы. Думают, что участвовать в выборах — поднимать легитимность режима. Вот с этими оппонентами нужно вести диалог и пытаться их переспорить. Переспорить электорат правящей четверки нет смысла, потому что ценностные структуры другие. При этом ясно, что парламентским путем Путин не уйдет. Но и просто выйти на улицу — мало. Необходимо взаимодействие части парламента и улицы. Когда они будут усиливать друг друга, тогда будет мультипликационный эффект, который даст результат.

— После падения политической монополии развалится медийная монополия?

— Она не развалится, но будет дестабилизирована и расшатана. Потому что, если в Думе появятся проевропейские политики, будет невозможно не дать им слово. Представьте фракцию с конкретными Рыжковым, Шлосбергом, Гудковым, Зубовым и Явлинским. Не дать им слова на федеральных каналах невозможно. Если создадут фракцию — это уже другая история для продвижения альтернативных точек зрения на федеральных СМИ.

Александр Куриленко

Источник — OnLine.UA