Как становятся «ополченцами»

«Нас обманули: все в руки взяли россияне, а нас, местных, посылают в самые опасные точки…»

Он зашел в купе, поздоровался и начал рассовывать сумки по ящикам.
Ехало нас в купе четверо, и этот человек очень выделялся каким-то упрямым и одновременно растерянным взглядом. Представился Андреем. Слово за слово начался разговор о Донбассе. Тем более, что все мы были оттуда, и поездка в столицу не казалась чем-то приятным. У всех до сих пор не укладывалось в голове то, что произошло на родной донецкой земле. Разоткровенничался Андрей. Мы как раз говорили об «ополчении». Все, что запомнилось, я и попробую рассказать.

А знаете, как становятся «ополченцами»?

Был у меня друг детства, Сергей. Вместе выросли, вместе за одной партой сидели. И в армию вместе попали. Только я все время водителем был, а его направили в реактивную артиллерию. Так и прослужили. Это был конец семидесятых, Афган только начинался. Сергея «пронесло», а я попал. И вышел живым, без ранений. Так и жили дружно после «дембеля» – у меня двое детей, а у Сергея одна [дочь].

А когда Майдан начался, то между нами кошка пробежала. Он помешался на российском телевидении и интернете. Все в «Одноклассниках» сидел. Впервые поехал на донецкий митинг 13 марта. Вернулся ночью, завалился ко мне пьяный, возбужденный. Все кричал: «Побили «правосеков»! Узнав, что тогда зарезали какого-то парня…

С того времени у Сергея начали водиться деньги. Каждые выходные он ездил на митинги, потом на блокирование воинских частей. Даже деньги предлагал, все хотел, чтобы я присоединился к нему. Доказывал: «Ты же воевал!». Ну я-то воевал, и знаю, что такое война, а он в Союзе прослужил, ее и близко не видел. Так и дала наша дружба трещину.

А тем временем на выезде из города появился блокпост. Стояли там обкуренные бомжи и паспорта проверяли. Видел там и Сергея. Встречаться перестали. «Здоров! Здоров!», и на том и все.

Уже в мае приперся ко мне домой с автоматом, навеселе. «Вот, Андрей, еду в Славянск защищать вас от «правосеков», и платить будут хорошо. Говорят, и «Грады» будут из России, тогда пойду по специальности. Новую квартиру возьму, крутую тачку»…

Исчез на месяц. Уже в конце июля появился. То чуб был черный, а это весь седой. Зашел, вытащил бутылку водки. Жена бросилась что-то приготовить, но он отмахнулся, бросил тяжелый рюкзак. В нем была российская тушенка. Открыл одну банку. Налил в стаканы. И залпом проглотил водку. Я уже не пил, только немножко глотнул. А Сергей разговорился. Так что перескажу его рассказ, потому что прямо в память въелся. Больше мы с ним не виделись.

***

«Знаешь Андрей, ты был прав. Нас обманули: все в руки взяли россияне, а нас, местных, посылают в самые опасные точки. А «укропы» просто накрывают артиллерией.

К «Граду» меня и близко не подпускали, там все русские. А мы штурмовали гору Карачун. В лоб. И каждый раз – убитые и искалеченные. Отказ идти в атаку – смерть. Бежать – дезертирство, тоже смерть. Нас просто тупо убивают, что украинцы, что русские.

Потери «ополчения» в первый день боев составили пять человек убитыми и шесть ранеными. А потом уже и не считали.

«Стрелок» тех, кто отличился, отпускал в Донецк расслабиться. Три-пять дней. Водки попить, по бабам и т.д. Все остальное жестоко преследовалось. В начале июля стало ясно, что нам кранты. Семеновка попала под контроль «укров». Там была измена. На второй день Николаевка была блокирована бронетехникой, отряд Моторолы попал в окружение, но он все же сумел прорваться к своим. Удерживать позиции дальше не было никакой возможности – танки и артиллерия нас просто раскатали…

С наступлением темноты 3 июля мы бросили блокпост у въезда в Николаевку и оставили город. На следующий день туда вошли «укропы», перерезав последнюю дорогу, которая связывала Славянск с «большой землей». Кольцо блокады замкнулось.

Город был окружен полностью, снабжение боеприпасами стало невозможным. Таким образом, падение Славянска было предопределено, поскольку без удара снаружи для деблокады города, шансов удержать его не было.

А то, что Россия не окажет никакой помощи, уже стало всем понятно. Ну, у нас еще было там подкрепление. Но обычно там все бежали. Приезжали все: и спецназовцы, и казаки, но как только бой начинался, они все… бегут, аж каски с них падают.

Мы им: «Хоть БК (боекомплект) оставьте нам». Разгрузку снимают, бросают нам: «Нате пацаны, воюйте!» А сами дальше бежать…

Когда выходили, забрали только оружие и боезапас, собрались за 5 минут, была надежда что передислокация, а может, что-то придумали командиры, и в атаку все-таки пойдем. Но когда подошли на окраину города к общей колонне и поняли, что бросаем город, тупо взвыли.

Потом часть нашей колонны вывели прямо на укровские позиции, а там танки… Сложилось впечатление, что нас просто «слили». Колонна стала на дороге в поле и попала под обстрел, преимущественно из танков и артиллерии. В общем 20 километров от Славянска до Краматорска шли с 10 вечера до 6 утра кружными путями, периодически попадая под обстрел, в основном из артиллерии и минометов. У меня знакомый поехал в начале августа. Прослужил там 2 месяца и уволился. Всю их группу там разбили, и он поехал в Ростов»…

Так все и закончилось. Через полмесяца Сергея не стало. Попал под удар украинской авиации. Хоронили в закрытом гробу, говорят – привезли фрагменты тела.

А я тоже остался один. Снаряд прямо в дом попал. Теперь вот еду в никуда. О чем тут говорить…

Вот такой рассказ. Андрей еще много чего рассказал. Но это больше всего запомнилось. Был октябрь, и он растерянно стоял на перроне, не зная, куда идти дальше. Не нужен никому. Одинокий и поломанный жизнью, или, может, войной.

Николай Николаенко, инженер, город Горловка

Источник — РС