Пространство безучастных

Виталий Портников

Годовщина гибели Бориса Немцова должна была продемонстрировать, что происходит с протестными настроениями россиян в ситуации, когда становятся очевидными первые результаты путинских авантюр и оправдываются предупреждения самого Немцова. Политик утверждал, что россияне почувствуют последствия кланово-олигархического капитализма и мегаломании режима на своей шкуре – и не ошибся. Прожить – я бы даже сказал выжить – в России все труднее, цены растут с каждым днем, зарплаты не повышаются, а сокращаются, курс рубля взлетел до небес и никаких надежд на улучшение ситуации не просматривается даже в отдаленной перспективе. С этой точки зрения оппозиция должна была бы рассчитывать на массовую поддержку. Но получилось ровно наоборот.

Год назад Немцова – при всей его харизматичности и популярности – можно было назвать маргинальным политиком, настолько мало было у него и связанных с ним политических сил сторонников. Тем не менее, Немцов был убит накануне массового шествия, которое явно должно было быть многочисленнее того марша, который состоялся в годовщину его гибели. Такие марши – когда в Москве не более 25 тысяч человек – я называю маршами добрых знакомых. И в самом деле, когда выходишь на такие акции – а мне не раз приходилось принимать в них участие – то кажется, что знаешь всех – и все тебя знают. Вот известные журналисты, вот политики из 90-х, вот молодые активисты, которых раз, два и обчелся, а вот и друзья из фейсбука, с которыми ты переписываешься относительно непростого будущего. А где же народ? Народ безмолвствует.

Ничего удивительного в этом нет. Можно сказать, что режим в России добился своей цели. Когда граждане выходили на Болотную с лозунгом «мы здесь власть» (хотя, конечно, никакой властью они не были, для того, чтобы быть властью, на площади нужно оставаться, а не расходиться с нее, путая митинг с утренником), они были еще не пуганы и не видели в своих действиях ничего противозаконного – ничего, что привело бы к уголовному преследованию. Уголовное преследование тогда имело свои четкие границы – для того, чтобы попасть под пресс, нужно было быть олигархом, перешедшим дорогу режиму – или хотя бы спеть в Храме Христа Спасителя. Но чтобы сажали за митинги?

С тех времен политический лексикон современной России обогатился выражением «узники Болотной». Убийство Немцова только усилило атмосферу страха и безысходности. Потому что если в центре российской столицы можно убить одного из самых известных политиков прошлого, бывшего первого вице-премьера – то на что надеяться обычному человеку, на которого обозлится власть. За год к страху перед убийством добавилось ощущение безнаказанности и беспомощности – стало ясно, что власть – от Путина до Генерального прокурора и руководства Следственного комитета – прекрасно понимает, кто настоящие убийцы Немцова, но совершенно не собирается наказывать этих людей. К тому же добавился еще и «западный» мотив, который мало кому понятен за пределами России. В провинции провести митинг протеста всегда было непросто – потому что лишенная какого-либо внешнего надзора местная власть может  применить к недовольным любые меры профилактического воздействия. Но в Москве власть всегда «выкаблучивается» перед иностранными корреспондентами, показывая, что Россия такая же демократическая страна, как и все остальные, даже намного более демократическая и духовная, так что даже «отщепенцы» могут позволить здесь выражать свой клеветнический протест против единственно правильной политики дорогого и любимого президента Владимира Владимировича Путина и партии «Единая Россия».

Так вот необходимость в таком выкаблучивании отпала окончательно. Понятно, что на Западе живут враги российской духовности и государственности, черти с рогами, которые в силу своей глупости и развращенности почему-то думают, что черти с рогами – это российские ангелы. И если на улицы выходят местные сторонники чертей – с ними никто больше не будет церемониться.

И в такой ситуации срабатывает старый советский инстинкт: общество полностью «выходит» из политики от Москвы до самых до окраин. В политике остаются только Путин со своей камарильей и горстка отчаянных – по всей России не более 30,000 человек на 140-миллионную страну. Занавес российского политического театра опускается, при этом зрители стараются по возможности не смотреть в его сторону – как бы чего не вышло, и их не заподозрили в интересе к чему-нибудь «неправильному». И вообще – не до политики, не до власти, не до собственного губернатора, не до Путина. Надо выживать.

Что в этой ситуации будет происходить за кулисами? То, что уже происходило много раз. Оппозиция окончательно маргинализируется уже не с точки зрения количества сторонников, а с точки зрения отказа от выработки какой-либо реальной альтернативы существующему политическому режиму. Стоит вспомнить, что до Крыма даже опекаемые Кремлем партии демонстрировали показную «оппозиционность» и на Болотной многие участники протестов возмущались, что у их любимой «Справедливой России» отобрали голоса из-за фальсификаций. После аннексии «Единая Россия», «Справедливая Россия», ЛДПР и КПРФ превратились как бы в одну путинскую партию с незначительным различием в клановых интересах. А теперь и «Яблоко», одна из главных партий демократической оппозиции, превращается в «Единую Россию». И если официальный глава этой партии Эмилия Слабунова говорит, что «мы не отдадим Крым» – то какая, скажите мне, разница, за кого голосовать на парламентских выборах тому, кто считает аннексию Крыма разбоем? За Миронова или Слабунову? Найдите, как говорится, десять отличий.

Таким образом, важно даже не то, попадет в Госдуму какая-то условно демократическая партия или нет – скорее всего, никто никуда не попадет и Кремль удовольствуется квартетом своих верных холуев – а в том, что даже такое попадание не создаст атмосферы альтернативности в российской внешней политике. И что в этой самой политике вообще не будет представлено общество – даже в самом условном виде.

Почему Украина после краха собственного политического режима могла рассчитывать на восстановление хотя бы относительной стабильности – даже в условиях экономических проблем и развязанной Россией войны? А потому что в Украине – несмотря на авторитарные тенденции  последних лет правления Виктора Януковича – всегда сохранялась парламентская оппозиция, способная в случае катастрофы взять на себя ответственность за страну и обеспечить бесперебойную работу государственных институтов. Украинский парламент работал даже в дни уличных боев в Киеве – и что самое важное, с легитимностью его решений соглашались сами участники столкновений на Майдане и улице Грушевского.

В случае краха российского политического режима никаких таких сдерживающих факторов не будет в принципе. Если рухнет Путин – своей легитимности в момент лишатся и парламент, и правительство, и все остальные институты. Власть будет буквально валяться под ногами первого же смельчака, который захочет ее подобрать. Но это – в Москве.

Потому что в регионах реальными участниками процесса станут местные элиты. Именно элиты, а не сидящие по домам граждане. Разве в момент краха СССР во всех союзных республиках проходили многотысячные митинги с требованием провозгласить независимость? Но республиканские элиты взяли инициативу в свои руки – и, в общем, не очень обращали внимание на «хотелки» нового московского царя Бориса Ельцина. Именно так может получиться и на сей раз.

Потому что для того, чтобы существовало единое государство, должно функционировать единое политическое пространство заинтересованных граждан. А российское пространство – это пространство безучастных. Те, кто действительно заинтересован в определении своего будущего – люди, приближенные к власти и потокам. Этим людям есть что терять и они прекрасно понимают последствия потери контроля и преимущества самовластного «дерибана» оставшихся ресурсов. Именно поэтому – а даже не в силу каких-то сложных исторических процессов и закономерностей – Россию ожидает  не переход от авторитаризма к демократии, а банальный постсоветский распад.

Источник – 7 Дней