Путин и говно нации

Игорь Яковенко: Путин и говно нации

Николай Романов, Иосиф Сталин, Владимир Путин – ступени, ведущие вниз

Мало что так беспощадно характеризует путинский режим как отношения президента России с творческой интеллигенцией, которые были наглядно представлены в двух эпизодах, случившихся 2 декабря во время совместного заседания президентских Советов по культуре и русскому языку.

Эпизод первый: президент Путин и режиссер Сокуров. Александр Сокуров обращается к Путину с «сердечной просьбой» решить проблему Олега Сенцова. «Двадцать лет лагерей, в северном лагере сидит парень. Мне стыдно, что мы до сих пор не можем решить эту проблему. Это невозможно!», – взывает режиссер к Путину.  И уже с отчаянием продолжает: «По-русски, по-христиански. Ведь милосердие выше справедливости!».

Полковник КГБ внимательно смотрит на режиссера Сокурова своими холодными рыбьими глазами и спокойно отвечает: «По-русски, по-христиански мы не можем действовать без решения суда». И дальше про то, что Сенцова судят не за творчество, а за то, что он «посвятил свою жизнь террористической деятельности». Попытки Сокурова объяснить, что от рук «террориста» Сенцова ни один человек не пострадал, от Путина отскакивают как от стенки горох. «Могли пострадать», – привычно лжет прямо в телекамеру российский президент, наверняка прекрасно знающий, что Сенцова арестовали на два дня позже того, как по данным «следствия» он «намеревался совершить преступление» – взорвать памятник Ленину.

Эпизод второй: президент Путин и художественный руководитель Театра наций Евгений Миронов. Актер говорит о тревоге сообщества по поводу участившихся случаев ограничения свободы творчества. Рассказывает, что чиновники в провинции запрещают спектакли, ссылаясь на недовольство ими каких-то общественных организаций. «Тревогу вызывают безнаказанные действия активистов, которые позволяют врываться в театры на спектакли, вызвавшие их неодобрение, разрушают экспозиции выставок», – объясняет Миронов.

– Кто и что пытается запретить? – Путин начинает свою любимую игру по включению дурака, делает вид, что не понимает, о чем речь. – Евгений Миронов, как и Александр Сокуров в предыдущем эпизоде, честно пытается доиграть до конца безнадежную партию и рассказывает откровенно валяющему ваньку полковнику КГБ то, что тот и так прекрасно знает. «Спектакль «Иисус Христос – суперзвезда» в Омске, – начинает перечисление запретов Миронов. – Но мы боимся цепной реакции. К нам сто раз подходили доброжелатели и советовали из спектакля «Сказки Пушкина» убрать эпизод про попа и его работника Балду».

– А кто запретил-то? – Путину явно доставляет удовольствие троллить известного артиста, и он обращается к министру культуры Мединскому: «вы запретили?». Тот включается в игру: «Нет, я не запрещал!». Миронов понимая, что выглядит идиотом, отчаянно пытается выкарабкаться и приводит пример явного запрета: срыв гастролей театра «Сатирикон» в Санкт-Петербурге.

И тут Путин принимает вызов и начинает всерьез объяснять всем этим «творцам» их место в своем государстве. «Это не запрет. Тут тонкая грань между эпатажем, провокацией и так называемыми активистами. Эти активисты в редакцию «Шарли Эбдо» пришли  и расстреляли людей. Вот вопрос – надо ли было этим карикатуристам оскорблять представителей ислама».

В этой реплике прекрасно все: от признания того, что российские православные «активисты» в глазах Путина ничем не отличаются от террористов, убивших журналистов в Париже, до возложения главной ответственности за теракт не на убийц, а на убитых. Излюбленные слова о борьбе с террористами, столь характерные для Путина в иных ситуациях, в этот раз во рту российского президента отсутствуют. Вместо того чтобы объяснить, как он в качестве гаранта Конституции планирует обуздать «активистов-террористов», Путин требует от представителей творческой интеллигенции, чтобы они «искали тонкую грань» и вырабатывали профессиональные критерии. А поскольку все эти режиссеры-актеры народ бестолковый, Путин решил объяснить им, что такое профессиональные критерии на примере дзюдо.

Когда Путин рассказывал деятелям культуры о том, как им вырабатывать критерии творчества на примере правил дзюдо, телекамера обвела зал и показала как члены президентских советов по культуре и русскому языку слушают чушь, которую им несет плохо образованный вороватый чиновник, волею случая ставший властителем России. Ни один из его слушателей, среди которых были действительно крупные деятели культуры, рядом с которыми мелкий лиговской гопник стоять не достоин, не смог сказать вполне очевидные вещи, а именно, что его дело обеспечивать законность и нормальные условия жизни в стране, а не учить актеров и режиссеров нормам творчества.

Цензура и самодержавные цензоры были в России всегда, за исключением весьма кратких периодов относительной свободы, когда властителям было либо не до творцов, либо властитель в силу каких-то особенностей своей личности не хотел быть верховным цензором. Последний пример такого властителя, не желавшего лично заниматься цензурой, был Ельцин. И это одна из важных особенностей его царствования.

Характер и стиль самодержавной цензуры и отношений верховного цензора с творческой интеллигенцией во многом определяет тип самодержавия. В Российской империи наиболее ярким и прилежным верховным цензором был Николай Первый, который все 30 лет процарствовал затылком вперед, всматриваясь в ту свою родовую травму, случившуюся 14.12.1825. Ненавидел свободу и ценил таланты. Поэта Полежаева уморил до смерти, а Пушкина взял под опеку, освободил от любой цензуры, кроме лично своей.  Защищал его от нападок всяких литературных шавок, вроде Фаддея Булгарина. Цензура «домостроевского» типа, самодурская и прихотливая.

Тридцатилетие сталинской самодержавной цензуры отличалось от николаевской тем, что Сталин, в отличие от Николая Первого,  не воспринимал литературный талант как самостоятельную ценность. Рассматривал исключительно в качестве элементов, увеличивающих размер «надстройки» по принципу: в могучей советской империи мощному «базису» должна соответствовать немалая «надстройка», размер которой определяют «мастера культуры».

Селекцию своего творческого «стада» эффективный менеджер осуществлял лично. Фактически своими руками отправил в могилу Бабеля, Мандельштама, Мейерхольда, многих других творцов. Заступничество было в 99% случаев бессмысленным. В этом Путин похож на своего предшественника и прототипа. Как Сокуров за Сенцова так и Горький, Бухарин, Пастернак, Прут, Катаев пытались в разное время вступиться за Бабеля, Мандельштама и Мейерхольда. С тем же успехом.

Есть два принципиальных отличия путинской самодержавной цензуры. Первое состоит в том, что Путин в отличие от Николая Первого и от Сталина постоянно заявляет, что он тут вообще не при чем. С момента убийства НТВ, которое происходило по прямому указанию Путина, он всегда заявлял, что его роли тут нет, все это закон, или как в случае с жалобой Миронова, некие «активисты», чувства которых творцы оскорбили и поэтому им надо искать «тонкие грани» и «вырабатывать критерии.

Второе отличие путинской цензуры в том, что Путину все эти сокуровы совершенно не интересны. Ни лично не интересны, ни их творчество. Николай Первый, кроме Пушкина читал и лично оценивал значительную часть  российской периодики и многие книги. Ему это было интересно, хотя для литературы и прессы этот самодержавный интерес выходил боком. Сталин просматривал все выходящие в СССР фильмы, а до войны читал многие рукописи сценариев и романов до их публикации и либо благословлял в свет, либо запрещал. Цензура и в том и в другом случае была свирепая. Но такого унижения творческой, да и вообще любой интеллигенции, как при Путине не было никогда.

Никогда в истории России ни один глава государства не выбирал себе в друзья и излюбленные собеседники ничего похожего на Хирурга.  Человеку, которому нравится общение с Хирургом не может быть интересен Сокуров. Никогда, даже во времена «философского парохода» и «лишенцев», в истории России интеллигенция не была так унижена, как при Путине. Когда средняя ставка профессора в российском вузе составляет 30 тысяч рублей, что в 26 раз меньше депутатской зарплаты (800 тысяч), это значит, что ленинская формула, упомянутая в заголовке этой колонки, при Путине, наконец, полностью воплощена в действительность.

Источник – 7 дней