Безумство глупых

Денис Драгунский о том, почему воинствующее невежество опасней «майданов»

«Майдана» в Москве не будет: надеюсь, читатель и сам это знает, понимает и чувствует и поэтому мне не нужно излагать все 118 основных и 2345 дополнительных причин того, что массовый, длящийся чуть ли не полгода бунт горожан в Москве невозможен. Я уверен, что в этом столь же крепко убеждены российские политики. И однако, они проводят как бы мини-репетицию «майдана» в виде шаманского ритуала его заклятия. Под дурацким и технологически вредным названием «Антимайдан».

«Майдана» в Москве никогда не бу-у-удет!» — завывают голосистые мужчины и женщины в микрофон — неизвестно, с какого перепугу. Ибо если чего-то никогда не будет, то зачем орать? А если вдруг стряслось, то кричать надо совсем другие слова.

«Не допустим «цветных революций»!» — тоже странная фраза. И сам термин странный. Никто толком не может объяснить, чем «цветная» революция отличается от какой-то другой (бесцветной? черно-белой? или в виде пятидесяти оттенков серого?).

Какого цвета были русские революции 1905–1907 и особенно 1917 года?

Если вспомнить деньги германского генштаба, а также любимый конспирологами факт, что русскому рабочему враги России платили 1 руб./день за участие в забастовке и 2 руб./день за приход на митинг, то наша великая пролетарская красная революция тоже становится немножечко цветной. В плохом, так сказать, смысле слова.

Однако бурный митинг против революции собирается — где? Правильно! На площади Революции.

И в день, предшествующий Прощеному воскресенью, православные идут с плакатами «Не забудем, не простим!».

Лозунг, даже если отвлечься от его нехристианской сущности, тоже не совсем подходит к ситуации.

В годы Великой Отечественной войны эти слова адресовались немцам, напавшим на нашу родину.

Но сегодня, поскольку официально утверждается, что на Украине имеет место внутренний конфликт, своего рода гражданская война, этот лозунг неуместен. Уместнее был бы призыв к миру и согласию, а не взвинчивание ненависти к одной из сторон внутреннего конфликта — как, повторяю, официально утверждает российское руководство.

Тем временем Госдума решает, можно ли продавать сигареты женщинам до сорока лет, как усилить ответственность за неправильную возрастную маркировку безнравственного контента и сколько лет обучать детей «основам православной культуры». Нарочно пишу в кавычках, потому что есть русская культура и есть восточнохристианское, оно же православное, вероучение, а никакой «православной культуры» нет — это словесное ловкачество, замена Закона Божьего, обман неопытных родителей и учителей.

Легче всего было бы списать это на эксцессы исполнителей. Ну, перестарались общественники. Ну, депутаты занимаются саморекламой. Ну, кто-то чересчур ретиво взялся за приобщение детей к религии. Ну, граждане во всем винят Обамку и Гейропу и выстраиваются миллионными очередями приложиться к ларчику из бронестекла, в котором лежит кусочек истлевшей ткани — по легенде, пояс Богородицы. А потом они же идут поклониться более объемистому ларцу, тоже из бронестекла, где покоится проглицериненное тело главного гонителя религии и церкви, осквернителя мощей и вешателя монахов.

В словах «православные коммунисты» уже никто не видит вопиющей, оскорбительной, издевательской алогичности.

На все один ответ в форме вопроса: «Ну а что такого?»

А действительно, что?

Вот что.

Серыми клубами тумана на страну опускается безумие. Обыкновенное, злокачественное. В психиатрическом смысле.

В самом широком спектре проявлений, от олигофрении и алкоголизма до рафинированной паранойи. Вообще-то психиатры считают, что олигофрен не может быть шизофреником (ну разве что в редчайших случаях). Олигофрен, особенно если в нетяжелой степени, то есть так называемый дебил, — это человек интеллектуально ограниченный, туго соображающий, но зато с крепкой практической хваткой, неплохо общается. А шизофреник витает в облаках, выстраивает утонченные бредовые системы, улавливает связь между мигающей лампой в окне напротив и последней резолюцией американского конгресса, зато насчет заработать на жизнь или наладить отношения с соседями у него полный швах.

Но если внутри одного человека дебильность и шизофрения сочетаются с трудом, то внутри целого общества — очень легко. Они даже помогают друг другу. Чем тупее и ограниченнее большой человеческий коллектив, тем легче его заразить шизофреническими фантазиями.

Откуда же взялся этот дебильно-паранойяльный вирус?

Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг, отвечая на вопрос о возможностях авторитарной модернизации, ответил примерно следующее: «Да, авторитарная модернизация возможна. Но она бывает эффективной тогда, когда власть вкладывает много средств в науку и культуру, строит университеты, исследовательские центры. Поэтому второе поколение авторитарной модернизации — это, как правило, высокообразованные люди, ценящие культуру, и они начинают требовать большей свободы, демократии, требовать перемен в типе управления страной».

И ведь действительно. Наши «шестидесятники», а также люди семидесятых и восьмидесятых годов, те, кто бескровно сверг коммунистический тоталитаризм, — это дети послевоенной модернизации, дети атомной бомбы, космоса и гидростанций, дети Физтехов, Зеленоградов, Академгородков и Байконуров.

Десятки, а может, и сотни тысяч высокомотивированных интеллектуалов задавали тон в обществе, создавали атмосферу разумности, рациональности, утверждали ценность позитивного знания, научного эксперимента, поиска истины.

Такая вот теорема получается: индустриальная модернизация ведет к культу разума и, далее, к победе идеалов свободы.

Но нет более подлой бабы, чем история.

Вожделенная открытость российской экономики продемонстрировала ее слабую конкурентоспособность, определенную отсталость и серьезный милитаристский перекос. Вхождение в мировой рынок обернулось закрытием неэффективных, неконкурентоспособных, да и просто ненужных производств.

Поэтому высокомотивированные интеллектуалы оказались не востребованы. Вслед за этим рухнуло образование, и пусть никого не обманывает изобилие новых «академий» и «университетов», а также взрывной рост количества кандидатов и докторов наук: все знают цену этим дипломам. Далее — изо всех щелей (в том числе из «академий») поперло невежество. А вслед за ним — патернализм, авторитаризм и прочий политический мрак и архаика.

Вот вам и обратная теорема: деиндустриализация ведет к торжеству невежества и, далее, к победе идеалов рабства.

Но тут нужно маленькое уточнение: невежество и авторитаризм могут стать более или менее адаптивными социальными моделями только в условиях закрытых границ. Или в стране, откуда «хоть три года скачи, ни до какого другого государства не доскачешь». Но в условиях глобализации и информационной открытости никакой патриархальной идиллии не получится.

Внешний шумный и разнообразный мир вламывается в невежественное архаичное сознание. Врывается через экраны компьютеров, через импортный товар, через живых иностранцев, от менеджеров крупных зарубежных фирм до гастарбайтеров. Поэтому вместо чаемой «гармонии традиционных ценностей» возникает шизофрения, раскол сознания — и паранойяльный бред как единственный способ унять боль, вызванную этим расколом.

Продолжать метафору рискованно, да и не нужно, ибо всякое сравнение хромает, да и нет такой терапии, которая могла бы напрямую вылечить обезумевшее общество.

Но в любом случае острое психотическое состояние не может тянуться долго.

Но даже и не это главное. Главное — чтобы прийти в разум, стране придется снова развивать промышленность, всерьез вкладываться в науку и культуру. И терпеливо ждать как минимум поколение, пока снова не появятся десятки тысяч мотивированных интеллектуалов, пока снова не восторжествуют ценности знания, ценности научной истины.

Источник – Газета РУ