Материализация ненависти

Игорь Яковенко

Медиафрения — 229. Материализация ненависти

Два дня подряд, 11 и 12 октября 2017 на государственном телеканале «Россия 24» выходили сюжеты под названием «Эхо Госдепа» и «Эхо Госдепа-2», в которых рассказывалось, как журналисты радиостанции «Эхо Москвы» проводят антигосударственную кампанию за зарубежные деньги. Назывались фамилии Татьяны Фельгенгауэр и Александра Плющева. Через 11 дней, 23 октября в редакцию «Эха» пришел человек и ударил Татьяну Фельгенгауэр ножом в горло.

Нападавшего задержали, и он стал рассказывать, что журналистка его мучила при помощи телепатии. Вопрос о его вменяемости должна решить психиатрическая экспертиза. Вопрос о вменяемости государственного телевидения находится вне компетенции психиатров. 

Атмосфера концентрированной ненависти, которую формируют кремлевские СМИ, способна превратить в маньяка вчера еще, казалось бы, здорового человека, причем, направить агрессию в строго обозначенное русло. Удивительным образом больная (?) фантазия нападавшего оказалась направлена на журналистку либеральных взглядов. Его почему-то не мучили своими эротическими ночными визитами ни Ольга Скабеева, ни Ульяна Скойбеда, ни Тина Канделаки. И тут наблюдается вполне определенная закономерность. Странным образом жертвами нападений, избиений, а порой и убийств в России становятся журналисты и политики, критикующие власть, а тех, кто эту власть поддерживает и обслуживает, безумцы предусмотрительно не трогают. Весьма примечательная последовательность в поведении психов, хулиганов и убийц.

После нападения на Татьяну Фельгенгауэр я впервые обратил внимание на ведущего «России 24» Антона Подковенко, который в сюжетах «Эхо Госдепа» и «Эхо Госдепа-2» врал про то, как журналисты Плющев и Фельгенгауэр получают безумные деньги от врагов России и по сути являются иностранными агентами. Эту свою подлую работу Антон Подковенко делал с удивительным равнодушием, без малейшего чувства и без признаков какой либо мысли в пустых глазах. С тем же выражением безразличия тот же Антон Подковенко 11 дней спустя зачитал в эфире «России 24» сообщение о нападении на Татьяну Фельгенгауэр.

Мне стало интересно, и я решил посмотреть страницу Антона Подковенко в фейсбуке, надеясь там найти какие-то следы его внутреннего мира и понять, какие идеи и чувства ведут к столь дистиллированной подлости. Меня ждали две новости: хорошая и… даже не знаю, какая. Хорошая новость в том, что у меня с этим человеком не оказалось ни одного общего френда, что свидетельствует о нашей с ним обоюдной разборчивости. Другая новость в том, что никакого внутреннего мира у Антона Подковенко обнаружить не удалось. Его внутренний мир, его «мысли» и «чувства» – это сэлфи. Антон Подковенко – в интерьерах казино в Макао. Он же – в Гонконге. А вот он уже на Филиппинах, рыбу выбирает. А вот он радуется пальмам и морю на теплом острове. И вы знаете, ни одной подписи под этими сэлфи, которая могла бы выдать наличие каких-то чувств, а, тем более мыслей, кроме тех, что присутствуют у любой амебы: «я – есть!», «я – ем!», «я – живу!», «мне – хорошо!», «это — я! я!! я!!!. 

В это же самое время от ненависти к журналистам «Эха Москвы» захлебывался другой сотрудник ВГТРК, Владимир Соловьев. Особенно часто упоминался Плющев, фамилию которого Соловьев не выпускал изо рта в нескольких своих радиоэфирах подряд, все жамкал ее, потом выплевывал с отвращением, произнося по слогам и делая акцент на первом слоге: «Плю-ю-щев»… Соловьев, в отличие от Подковенко, свое нутро демонстрирует охотно и щедро. Трудно сказать, что более отвратительно.

Перед убийством Бориса Немцова государственные телеканалы развязали против него настоящую травлю. Прекрасно понимая, чем кончается травля в путинских СМИ, многие критики власти, такие как Бабченко и Пионтковский, уезжают из страны. И поступают разумно. Поскольку в путинской России у приличного человека есть три варианта поведения: эмиграция внутренняя, эмиграция внешняя и публичный протест, который, и в этом надо отдавать себе отчет, вполне может закончиться избиением, тюрьмой, а то и убийством.

«А скажите мне, молодому и глупому!»

Этой присказкой видеоблогер Юрий Дудь начинал свои самые убийственные вопросы, адресованные Владимиру Познеру в интервью, опубликованном на ютьюбе 18.10.17. Общее число просмотров этого интервью – около 3,4 миллионов, что в несколько раз больше аудитории Познера на Первом канале. Хитрый Дудь в этом интервью старательно изображал ученика, который с пиететом задает вопросы мэтру, пытаясь выяснить, в чем смысл жизни и профессии. По ходу интервью проступала реальная картина, и становилось ясно, кто из этих двоих настоящий журналист и уже почти мэтр, а кто человек, чей извилистый жизненный путь и взгляд на профессию, скорее, может стать примером того, чего следует избегать журналисту. 

Мало кому удавалось столь элегантно вскрыть Познера как консервную банку и предъявить миру то, что скрывается за тонкой улыбкой, мудрым прищуром глаз и безукоризненно белыми одеяниями. Вот несколько фрагментов этого интервью.

Об Артеме Шейнине. Дудь спрашивает, как Познеру работается с Артемом Шейниным, который, являясь шефом редактором программы Познера, в то же самое время в своей программе нападает на им же приглашенного гостя, другого гостя угощает содержимым ведра, на котором написано «Дерьмо», с гордостью заявляет: «Я убивал!» и совершает массу других столь же экзотических поступков.

Познер отвечает: «Я работаю с Шейниным 13 лет, он по-прежнему является шефом-редактором моей программы. Мы общаемся только по работе, и его политические взгляды не обсуждаем».

Дудь: «вам не стыдно за него?»

Познер: «он – товарищ мой, он преданный человек, я знаю, что он всегда мне поможет».

Дудь: «вы – автор фразы: я с этим человеком на одном поле срать не сяду. Как вы общаетесь с таким человеком, который позорит профессию?»

Познер: «разные точки зрения – это нормально…». И после небольшой паузы: «мне это тяжело…».

О корейском Боинге, сбитом в 1983. Дудь напоминает эту историю и приводит воспоминания диктора Кириллова о том, как ему в эфире заменили бумажку с текстом: с той, где были написаны извинения за сбитый пассажирский Боинг на ту, в которой утверждалось, что это был самолет-шпион и сбили его правильно. После чего приводит запись выступления Познера, где тот заявляет, что самолет-шпион надо было сбить.

Познер: «Мы были убеждены, что это был самолет-шпион».

Дудь: «Вы не могли не знать, как это было на самом деле!».

Познер убежденно и горячо доказывает, что он и тогда не знал, мало того, и сегодня не знает, что это был за самолет: «Почему не отвечал на запросы? Что должны были делать наши военные?».

Дудь напоминает, что там погибло 300 мирных людей, Познер рассказывает что-то в духе того, что «время было такое неспокойное» и тема было закрыта ввиду абсолютной ясности позиции Познера.

О «черных списках» и о том, кого Познер хотел бы пригласить в эфир. Познер называет: Навальный, Собчак… Дудь пытается продолжить ряд следующей фамилией: Шендерович?

Познер: «Зря вы эту фамилию назвали (!?). Мне это не интересно.

Дудь: «А Доренко?»

Познер: «Доренко – да. Он – в эфире. Я приглашаю либо тех, кто может влиять на общество, либо тех, кто мне интересен как собеседник». (Жаль, что Дудь в этот момент не спросил, к какой категории относится Хирург).

О Путине. Дудь спрашивает: «Путин – красавчик?». Познер с возмущением отбрасывает сленговое словцо и объясняет: «Путин силен в умении поставить интересы России так, чтобы с ними считались. Я помню нашу страну во времена Бориса Николаевича Ельцина. Ее – не было!.. Путин сумел вернуть Россию на карту и заставил всех с этим считаться».

Дудь: «Цена – оправдана?»

Познер: «Какая цена?»

Дудь: «Отсутствие свободных СМИ. Именно это позволило «нанести Россию на карту».

Познер: «А это здесь при чем? Вы делаете знак равенства между нанесением России на карту и отсутствием свободных СМИ. Это никак не связано».

Дудь: «Уничтожена политическая система. После Путина – выжженная земля».

Познер: «Не выжженная, не выжженная»…

Об Интернете. Дудь спрашивает, какой последний материал в интернете смотрел его собеседник.

Познер: «Я не смотрю интернет».

Дудь: «Почему?».

Познер: «Мне не интересно».

Далее следует обмен репликами, в ходе которого Дудь пытается объяснить мэтру, что в Интернете есть программы, аудитория которых намного больше, чем у телевизионных и журналисту есть смысл следить за тем, чем интересуются люди. Познер продолжает стоять на своем, заявляя, что он и без интернета в курсе всего.

К концу интервью с фигуры Познера слетает последний фиговый листок и Дудь предъявляет аудитории его портрет, прорисованный до мельчайших деталей. И по ходу интервью меняется масштаб собеседников, точнее, выясняется их истинный масштаб: фигура интервьюера вырастает, а фигура его маститого собеседника скукоживается, мэтр как-то незаметно превращается в представительного лакея, отличающегося от прочих весьма элегантным способом обслуживания власти, умением особо изящно изгибать позвоночник, сохраняя при этом видимость достоинства.

Что же касается Юрия Дудя, то, если бы премия Тэффи присуждалась по критериям журналистики, то этот видеоблогер был бы первым претендентом на эту награду как лучший интервьюер. Впрочем, нынешняя Тэффи вручается по совершенно иным критериям, не имеющим к журналистике ни малейшего отношения.

Трудные будни лауреата ТЭФИ

Как известно, премия ТЭФИ-2017 лучшему интервьюеру была вручена Владимиру Соловьеву. У лауреата сейчас очень трудный и ответственный период. Помимо многочасовых бормотаний и воплей на радио, где Соловьев то с пеной у рта защищает Мединского, то клеймит продажных журналистов «Эха Москвы», ему еще приходится практически ежедневно включать свой генератор ненависти в телевизоре. В «Воскресном вечере» от 22.10.17 задача усложнилась. В первой части надо было изображать восторг по поводу очередной валдайской речи Путина, а во второй организовывать очередное оплёвывание Украины. Тут ведь, сами понимаете, важно не перепутать.

Конкурс на самый изощренный подхалимаж в оценке путинского выступления на заседании Валдайского клуба в Сочи был очень ожесточенным. Андрей Быстрицкий, главный менеджер Валдайского клуба похвалил Путина сдержанно, сказав, что его «речь была жесткой, но рациональной». «Политолог» Сергей Михеев обиделся за Путина и возражая Быстрицкому, заявил, что его речь не была жесткой, а то, что Путин сказал, это «содержание мыслей всего населения».

Патриотический писатель Проханов выступал долго и возвышенно. Он тоже дал отпор Быстрицкому, объявив, что «есть вещи, которые нельзя оценить рационально». После чего внезапно похвалил Шувалова, который «отказался от чисто либеральной модели, от приватизации и выступил за преимущества госсобственности».

В конце концов все сошлись на том, что главная проблема России в том, что у нас в Конституции записан примат международного права над национальным. «Как он там оказался – этот примат?!» — возмущался «политолог» Михеев. И он это слово произносил с таким гневом, что было ясно, что для него это слово — «примат» — означает, прежде всего, представителя отряда млекопитающих, которых он почему-то терпеть не может, и присутствие одного из них посреди Конституции России воспринимает как надругательство над святыней.

Если конкурс на лучший восторг перед очередной гениальной речью Путина в студии Соловьева прошел в штатном режиме, то в соревновании по оплевыванию Украины случилась небольшая неприятность. Дело в том, что один из участников этого состязания, «политолог» Дмитрий Куликов, так увлекся, что назвал украинцев так, как он, видимо, привык их называть в разговоре с такими же «политологами». Обсуждая политические перспективы Саакашвили, «политолог» Куликов заявил, что тот «подходит на роль диктатора, поскольку может возглавить некую всеукраинскую комиссию всех хохлов».

Соловьев, который очень любит с пафосом клеймить любые проявления национализма, обзывая их тут же нацизмом, тут же закричал, что «не хохлов, а украинцев», но было поздно. Прорвавшееся бранное слово в адрес народа, который в российском публичном пространстве принято называть «братским», наглядно продемонстрировало ту лютую ненависть, которую эти «братья» испытывают к Украине и ее гражданам.

Источник – Блог Игоря Яковенко