Путин превратился в пациента

Ни во что он не превращался. Он был с детства (а может и родился таким), есть, и будет пациентом психиатра.

Изменился не путлер, изменилось (и меняется) общественное представление о нём.

Оно постепенно становится адекватным.

Путин превратился в пациента психиатра

«Путин превратился в пациента психиатра», — говорит автор запрещенных российских «Кукол» Шендерович

«Путин — абсолютно авторитарен, и первый удар он нанес по свободе слова», — говорит в интервью изданию LN автор запрещенной сегодня российской программы «Куклы», аналога чешских «Резиновых» 90-х годов, Виктор Шендерович. Не очень высокого Путина как-то он обидел тем, что в одном из выпусков изобразил лилипутом. «Он очень закомплексованый, и не может понять сатиры», — объясняет Шендерович.

Петра Прохазкова (Petra Procházková), Либор Дворжак (Libor Dvořák)

Сатирическая передача «Куклы» на российском телевидении была по-настоящему революционным начинанием. Прежде за политической сатирой скрывались насмешки советских юмористов над США. Но вдруг на телеканале НТВ появились куклы, которые были очень похожи на современных российских политиков — вплоть до самых высокопоставленных, включая Бориса Ельцина.

Программа была острой, смешной, критичной и актуальной. Миллионы зрителей на всем постсоветском пространстве ждали ее каждую неделю и смеялись до слез. От радости и горечи.

Автором сценариев гениальной программы был замечательный российский публицист, юморист, писатель и театральный деятель Виктор Шендерович. С момента, когда в России к власти пришел Владимир Путина, Шендерович не написал ни одного сценария и не появился на телеэкране.

LN: Вы начали писать после того, как вернулись из армии. У вас были настолько сильные впечатления?

Виктор Шендерович: В армию я уходил мальчиком из хорошей московской еврейской семьи, который писал стихи и читал книжки, учился актерству у известного режиссера Олега Табакова. Он приводил к нам на занятия таких людей, как Булат Окуджава, Владимир Высоцкий. Я думал, что это нормальная советская реальность, что они — советский народ.

Только в армии мне объяснили, кто я такой, и кто — советский народ. Я попал в отряд на китайской границе, но оттуда меня выгнали, потому что я якобы разлагал нравственность однополчан. А я своими словами рассказывал о результатах ХХ съезда Коммунистической партии СССР. Последние месяцы службы я провел за колючей проволокой. Большую роль сыграло то, что я был евреем из Москвы с вузовским дипломом. Катастрофа. Я едва не погиб. Но раз я выжил, я начал писать.

— Но то время не очень благоволило свободному творчеству…

— Мне было 24 года, и у власти был глава КГБ Юрий Андропов. Я чувствовал себя невероятно одиноким. Я не мог путешествовать, и, кстати, в последний раз в 1988 году меня не пустили в Чехословакию. То, что я писал, невозможно было напечатать. Печататься я начал в 1987 году, в период поздней перестройки.

— Вы прославились, когда начали писать сценарии для передачи «Куклы»?

— Да. В 1994 году меня пригласил к себе выдающийся российский писатель, сценарист и сатирик Григорий Горин. Это ему предложили писать для «Кукол». Я был совершенно счастлив, когда он сказал мне: «Ищите концепцию». И я искал. Горин рассудил, что у меня получается, и так я стал единственным автором «Кукол».

— Я помню несколько выпусков, и все они были невероятно смешными. Как у вас это получалось каждую неделю?

— Если бы я знал раньше, я бы никогда не начал этим заниматься. Я трусливый человек и боюсь ответственности. Писать юмор на заказ ужасно трудно. Но «Куклы» меня захватили. Я человек театра. Поэтому в основу «Кукол» я положил традиционный русский юмористический жанр, который называется капустником. Его придумал Станиславский. Театралы показывают друг другу скетчи. «Куклы» были политическим капустником, смесью театра и публицистики. Часто благодаря «Куклам» мы могли выразить то, что нас всех беспокоило. Первоначально программа планировалась как юмористическая. Но прежде чем мы это придумали, началась война в Чечне. И из юмористической программы мы сделали сатирическую. Мы шутили над пьяным Ельциным, над дураками-депутатами, над старыми коммунистами, над ворами и демагогами.

— А что изменилось с началом войны в Чечне?

— Мы думали, что такое уже никогда не повторится. Мы думали, что СССР больше нет, и мы живем в новой стране. Моих родителей охватила бессильная ненависть, но у меня уже была возможность говорить о чем-то вслух. Поэтому «Куклы» и стали такими популярными: появился подлинный конфликт.

— Вы действительно были смешными каждую неделю?

— Нет, думаю, нет. Но ниже определенного уровня мы никогда не опускались. Каждую неделю придумывать нечто гениальное просто невозможно. Неудачи — часть моей профессии.

— Не рассматриваете ли вы возможность возродить сегодня «Куклы»? Скажем, на каком-нибудь интернет-канале…

— Исключено. «Куклы» были одним из катализаторов, способствовавших тому, что Путин уничтожил канал НТВ. Кстати, практически в то же время у вас были проблемы с вашим Чешским телевидением. В 2000 году. Я писал о том, сколько людей вышло в Праге в защиту свободного телевидения для народа! А у нас в Москве? 30 тысяч. В этом большая разница между вами и нами. Чехи поняли, что свободное телевидение их защищает, а в России этого не поняли до сих пор.

— Как вы это объясняете?

— У нас нет массового понимания культа свободы. И не может быть. В российской истории месяцы или годы свободы перемежались с десятилетиями рабства. Катастрофа продолжается поныне. Поэтому времени на сатиру нет. Какая может быть сатира в авторитарных режимах, таких, как Узбекистан или Северная Корея? Сатира возможна в свободном обществе. Американский комик, сатирик и продюсер Джон Стюарт уже уничтожил четырех американских президентов и готовится к пятому. Президенты меняются, а Стюарт остается. Он влиятельнее любого президента, потому что символизирует свободу. И даже если приход Трампа будет катастрофой, Стюарт и американское общество это переживут. Они «переварят» и Трампа. У нас все иначе. Путин абсолютно авторитарен, и первый удар он нанес по свободе слова. Это положило конец и передаче «Куклы».

— Запрет последовал за каким-то конкретным выпуском, когда президент разозлился?

— Я написал часть по новелле Гофмана, которая замечательно подходила к ситуации тогда. Этот выпуск Путин не простил ни «Куклам», ни мне. В ней выступал лилипут. Но он не понимает метафор. При его росте казалось, что я хотел оскорбить его лично. Тогда я недооценил масштабы катастрофы. Я думал, что ничего не случится, ведь это всего лишь художественная метафора! Кроме того, я сам еще ниже Путина…

— Тогда вы могли бы ему нравиться, ведь он не переносит высоких мужчин…

— Это правильное замечание. Видите ли, я тоже так думал: мол, он же не будет меня подозревать в том, что я подшучиваю над невысокими людьми, когда мой собственный рост 165 сантиметров. Путин выше: его рост 167 сантиметров. Я вряд ли могу смеяться над его ростом. Зато, например, оппозиционный лидер Борис Немцов был буквально биологический противник. Молодой, красивый, умный. А я?

— Вы хотите сказать, что «Куклы» стали жертвой путинских комплексов?

— Он очень закомплексован и не может понять сатиры. Он живет в вакууме, и у него нет даже интернета. В последнее время его психологическое состояние стремительно ухудшается. Он превратился в пациента психиатра. Тяжелого пациента. Он никого к себе не подпускает, окружил себя астрологами, колдунами, ведьмами, звездочетами… Вы думаете, я шучу? Куда там. В Кремле сейчас все делается согласно гороскопу и звездам. Своих охранников он сделал губернаторами, потому что никому не доверяет. Начальника личной охраны он назначил главой Национальной гвардии. Путин ест блюда только своего проверенного повара…

— Как Сталин?

— Именно так. Он боится, что его отравят. Он отказался от хлеба и соли, которыми его приветствовали в Минске… и правильно делает. Потому что каждый первый в его окружении сейчас мечтает о том, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Российская политическая элита хочет от Путина избавиться?

— Они хотят вернуться в 2013 — 2014 годы. Тогда в России крали и делали все, что хотели, а потом ехали за границу и там скупали дома, открывали счета, дети учились в зарубежных университетах.

— И они могли бы продолжать делать это, если бы Кремль не помешал?

— Конечно же, да. Но кое-кто сошел с ума. И теперь они хотят, чтобы Путина похитили марсиане, чтобы с ними остались их миллиарды, и чтобы на Западе их опять принимали с распростертыми объятьям. Они хотят, чтобы банки давали им кредиты. В России они не живут и жить не хотят: они ездят туда только за деньгами. Никто из тех, кто нас учит любить свою Родину, в России жить не хочет. Однако после Крыма ситуация изменилась. Появился очень опасный класс «невыездных» — тех, кто не может поехать на Запад из-за санкций. Эти люди не откажутся от власти ни под каким видом, потому что им некуда бежать. Поэтому они невероятно опасны.

— Почему вы, после того как у вас забрали вашу работу и свободу творчества, не эмигрировали?

— Сегодня ситуация лучше, чем при СССР. И хотя в России я практически не могу работать: путь на телевидение мне заказан, я могу писать для радиостанции «Эхо Москвы» и для «Новой газеты».

— Почему Путин не трогает эти средства массовой информации?

— Они — то последнее, что отличает нас от Узбекистана. Мы — своего рода Узбекистан «лайт».

— Когда, по вашим ожиданиям, на российском телевидение снова могут выходить «Куклы»?

— Перемены в России спускаются сверху. Если бы они шли снизу, это был бы народный бунт, который был бы страшным. Поскольку демократические механизмы полностью уничтожены, остается всего два варианта — дворцовый переворот или социальный взрыв. Второго и желать не стоит.

— Как, собственно говоря, такой художник-изгой может заработать в России на жизнь?

— Я зарабатываю на спектаклях и лекциях. Но в российские школы меня уже тоже не пускают, чтобы я не разлагал мышление молодежи. Поэтому я читаю лекции за рубежом. В последний раз это было в Кембридже, в Сорбонне, в Стэнфорде… но в Московский государственный университет мне нельзя. Я читаю лекции о цензуре и российской свободе слова, о литературе, о российской имперской цивилизации. Для россиян, проживающих за рубежом, я провожу спектакли, на которых читаю свои юмористические тексты. Зрителей у меня достаточно. Сегодня за границей проживает очень много россиян — путинская эмиграция.

— Многие россияне хоть и живут за рубежом, но Путина любят. Ваша публика такая же?

— Это безумный и невероятный парадокс. Недавно в Сиэтле я встретился с женщиной, которая уехала из СССР в 1972 году. Она еврейка и сначала уехала в Израиль, а оттуда в США, где живет с 1974 года. И она ненавидит Америку. Она сидит на горбу у американского народа 40 лет, но страшно его ненавидит. При этом она — еще и расистка. Я говорю ей: «Если Путин — такой замечательный, то что мешает вам демонстрировать свою любовь к нему там, в России?» Но она не хочет. Разве она откажется от американского уровня жизни?

— Какие причины у тех, кто живет многие десятилетия вне России, любить нынешнего российского президента?

— СМИ. Мы недооценили работу СМИ. Они действуют, как радиация. Невероятное оружие. Люди, которые 24 часа ежедневно смотрят российское государственное телевидение, где бы они ни жили — в США или в России, поддаются этой магии. Так в США из россиян, которые туда эмигрировали, делают пятую колонну.

— Но тем не менее эмиграция — это самая серьезная проблема для самой России, потому что, как известно, эмигрантами всегда становятся самые талантливые, самые образованные и смелые…

— Путинская эмиграция — это эмиграция молодых и образованных людей. Это то же самое, что исходить кровью. Для России это катастрофа. Ведь это пятая огромная эмиграционная волна за последние 100 лет. Россия сама себя уничтожает. Она выбрасывает из своего центра то лучшее, что у нее есть. И это будет иметь самые серьезные последствия. Я думаю, что эту проблему можно рассматривать даже с антропологической точки зрения. Паскаль говорил, что если из Франции уедет 300 лучших людей, она превратится в страну идиотов.

Если эту модель применить к России, то что у нас получается? Путинская эмиграция исчисляется уже миллионами. Ведь я вижу это на своих выступлениях в Америке. Раньше я мог поехать в три-четыре города в США, где были русские зрители. В Бостоне или Нью-Йорке ко мне на спектакль приходило 300-400 человек. А в последние десять лет, в особенности после Крыма? Вы не можете себе даже представить, в каких дырах теперь можно играть для русских.

Наконец я приехал в Канаду, в Калгари, центр нефтяной промышленности. Там на спектакль ко мне пришел целый Институт нефти и газа им. Губкина. Все сидят в зале, все из одного вуза, и все теперь в Канаде. В Калгари. Умные люди просто массово эмигрируют. Это те люди, которые могли бы стать в России либеральной интеллектуальной элитой. Но они не в России, а за границей.

— Какое будущее вы, как драматург, предсказываете Владимиру Путину?

— Я не знаю, каким образом Путин покинет свой пост. К сожалению, за 15 лет ему удалось уничтожить все либеральные механизмы. Он совершил классическую ошибку диктаторов: он сам уничтожил возможность постепенных изменений. Он сам подготовил себе катастрофу. Есть разные варианты его конца. Вариант Каддафи, вариант Милошевича, Чаушеску…

— До 2018 года все останется по-старому?

— Эволюционным путем ничего не изменится. Путин ведь не может проиграть выборы, как не может их проиграть Ким Ир Сен. Точно так же их не мог проиграть Каддафи. Самый большой вопрос для меня в том, умрет ли Путин естественной смертью. И что будет после того, как он покинет этот мир. У меня нет никаких идей о том, что может случиться.

Я процитирую некогда известного ученого Вячеслава Селчеванова — человека, который говорит на десятках языков, является гениальным философом, читает лекции о Вселенной, о ее возникновении, об истории человечества и смысле его бытия. Разумеется, он живет в Лос-Анджелесе. Ему 87 лет. Когда ему было 18, его выдворили из России, потому что на комсомольском собрании он встал и начал публично защищать Пастернака.

Я был у него в гостях, и мы беседовали о том, как можно изменить ситуацию в России. У нас было три сценария: плохой, еще хуже и катастрофический. Провожая меня, он вдруг сказал: «А еще может случиться чудо. Ведь в России никогда нельзя исключать чуда». Это сказал не папа, а ученый, философ и физик. И это единственная моя надежда: в России действительно иногда случаются чудеса. Приход Горбачева? Это и было как раз таким чудом, хотя оно и имело определенные закономерные мотивы. У нас кончалась еда. Если бы еда не заканчивалась, Горбачев бы не появился на сцене.

— Но сейчас может произойти то же самое: может закончиться еда…

— Именно так. Проблема в том, что чудо у нас случается после того, как происходит катастрофа. И к ней мы близки уже сейчас.

Источник – NewsRu