Уж не пародия ли ты

Михаил Берг

Концептуальной бедой России является проникшая в ее поры имперская идея, от которой она сама не может отказаться. Когда приводят примеры счастливого (или не очень) избавления от имперского синдрома таких империй, как Британская, Французская, Испанская и многие другие, имевшие в качестве метрополий ту или иную европейскую страну, то упускают из вида отличие этих империй от российской.

Империи европейских стран были не просто колониальными (колониальной была и есть и российская империя), но в европейском случае колонии и метрополия, в основном, принадлежали разным континентам. Хотя, казалось бы, и российская/советская империя соединяла разные части света. Но метрополия и колонии в европейском варианте, в основном, не были связаны общей границей.

То есть между метрополией и колонией — огромный разрыв, океан, другой мир. И эта дистанция имеет большое значение. Как дистанция при выстреле или при ударе саблей. Разный механизм сборки. У империй с европейскими корнями сборка вертикальная.

Российская же империя, имеющая горизонтальную сборку, обладает еще и совершенно другими корнями: это империя, которая состоит из присоединенных сопредельных стран. Сплошная, без разрывов территория. Что делает похожей ее на восточные империи: персидскую, османскую, но прежде всего — монгольскую.

Более того, монгольская империя — Орда — стала для российской своеобразным черновиком и ориентиром. И во многом — контурной картой. И способы завоевания, и территория завоевания частично совпадали. Московское княжество сначала превращает в колонии сопредельные русские княжества, данники Золотой орды. А потом в течение нескольких столетий пытается вернуть/завоевать те территории, которые Орде принадлежали. И Орду представляли.

В некотором смысле сама русская имперская идея — есть идея реванша. Реванша в широком смысле слова. Реванша за былые поражения, за неумение объединиться перед не таким и многочисленным врагом, реванша за трусость и глупость. Реванша за комплекс неполноценности.

Отчасти поэтому Россия так и цепляется за имперскую идею и свою худосочную имперскость. По большому счету — больше ничего и нет. Имеются, конечно, в разной степени заимствованные явления в культуре, но их резонанс во многом был имперским резонансом. Если русских классиков не проходили бы во всех школах российской и советской империи, не изучали бы на уроках в Таджикистане и Прибалтике, в Венгрии и Восточной Германии, их известность была бы на много порядков ниже. Как, впрочем, и вообще интерес к русской культуре, который шел по пятам российских и советских колониальных успехов.

С другими достижениями в России проблематично, а поддерживать тщеславие доморощенных имперцев и подпитывать их великодержавие каким-то образом надо. Именно поэтому имперская спесь тщательно поддерживалась и поддерживается российской пропагандой. Без империи, без имперской гордости воздушный шарик (мячик, матрас) России взорвется если не мгновенно, то быстро.

Еще одним источником имперских идей для России стала Византия. Понятно, что история с выбором веры за лепоту — позднейшее мифотворчество. Православие было выбрано русским князем потому, что Византия в этот момент представлялась самым сильным государством из сопредельных стран. А сила — это то, что всегда привлекает испытывающих в силе нужду.

Москва не случайно называла себя Третьим Римом, то есть преемницей Византии. Москва, а потом Россия всегда хотела быть на самом деле Другим. Не собой, а тем, кто уже существовал, добился известности и славы. Но умер. Быть на самом деле мертвым, быть на месте мертвого: поэтому в России такая любовь к свежим покойникам.

Быть не собой, казаться другим — основа русской империи, русской духовности. Двуглавый орел — это на самом деле не хеттское солнце, а Орда и Византия, мертвые империи, которые Россией безуспешно реанимировались. И чьи одежды, атрибуты власти и языки она постоянно на себя примеряет.

Теперь посмотрим, как империи умирали. Их конец был практически всегда  результатом военного поражения или революции, как во Франции. Революция одну империю похоронила, другую — создала. Чтобы в другом веке похоронить окончательно. Но куда вернее действовало военное поражение и оккупация. Византию разбили турки-османы, захватившие ее и превратившие Константинополь в Стамбул; арабский халифат был разрушен  монголами. Испанская империя была уничтожена Наполеоном, овладевшим Испанией и одарившим ее, вместо имперского статуса, наполеоновским кодексом свободы и равенства. Французская империя погибла в дыму восставшего Алжира, Британскую погубили Индия, Палестина и Египет, Австро-Венгрия, Османская и Германская империи погибли в результате проигранной Первой мировой войны. Остальные империи с европейскими странами в виде метрополий исчезли под ударами антиколониальных революций в Африке, Южной Америке и Азии.

То, что было названо маленьким человеком главной геополитической катастрофой 20 века — развал СССР, произошло не столько из-за поражения в Афганистане или ядерного взрыва в Чернобыле, сколько само по себе. Ну, типа — не выдержали соревнования с Америкой из-за страха звездных войн (империя — это один из видов страха, в нашем случае — географического). Или в результате обвала цен на нефть. Или из-за отмены 6-й статьи конституции, резервировавшей главенствующее место за КПСС.

Так не бывает. Так империи не разваливаются. Или разваливаются фейковые империи. И отсюда следует два предположения: первый — российская (советская) империя была фейковой. Второй: она не развалилась. Не развалилась до конца.

Оба предположения по-своему справедливы. Конечно, российская и советская империи были фейковыми. Как показал еще А. Эткинд, в канонических империях метрополия живет за счет колоний. И живет лучше. В русской/советской империи: метрополия платила колониям, чтобы они изображали колониальный статус и покорность и давали возможность России носить пышные регалии империи.

Деньги шли не в метрополию, а из нее. Более того, некоторые колонии были куда более цивилизованными (по европейским меркам) и жили намного лучше метрополии. Как, скажем, Польша и Финляндии. А потом и страны Прибалтики. Плюс эти российские колонии имели подчас политические системы куда более либеральные, чем Россия. Странная империя, более похожая на пародию.

Но пусть Россия/СССР была фейковой, пародийной империей, созданной, чтобы быть не хуже других, ее распад был точно так же не каноничен. Военного поражения не было, а для распада империи он, скорее всего, необходим. О чем это говорит? О том, что российская империя еще не распалась до конца, и она распадется после военного поражения.

Насколько реально это предположение? Посмотрим на поведение групп, захвативших власть в путинской России. Они очень многого, как считается, не понимают («денег нет», «она утонула»), но ценность имперской идеи для цементирования и, одновременно, подмораживания России в духе Победоносцева понимают хорошо.

Именно поэтому Путин в своей политике как бы постоянно обещает имперский реванш. Возвращение в колониальный статус Чечни, сохранение колониальных оков для других республик Кавказа, война с ощутившей вкус свободы не по-русски Грузией, постоянные угрозы странам Балтии, давление на Молдову, захват Крыма и проект Новороссии (обернувшийся полуразрушенным Донбассом) — это не просто комбинация реальной агрессии и символизация ее. Это — обещание восстановления империи своему имперскому электорату.

Имперские идеологи прекрасно понимают, насколько неустойчива империя, однажды показавшая вектор к распаду. Стагнацию, неустойчивое равновесие трудно удержать. Либо империя развалится окончательно, либо надо двигаться в сторону ее реанимации. Путин, конечно, — реаниматор империи. И хотя его политика исторически обречена, конец имперской России пусть неизбежен, но не определен во времени.

Однако кое-что его ускоряет. Ведь на воинственную политику Путина — в Грузии, в Молдове, в Украине, в Сирии — можно посмотреть и с другой стороны. Самоубийственность не всегда осознается акторами, но отчетливо видна истории. Мы не в состоянии посмотреть на сегодняшний день в исторической ретроспективе, мы находимся внутри потока. Но высказать предположение вполне можем.

Путинский поиск все новых и все более абсурдных военных конфликтов вполне может согласовываться и с поиском смерти, как освобождения от непосильного напряжения для русской империи. Не в том суть, что Путин понимает, что русская империя погибнет от военного поражения. Очень может быть, что Путин этого не понимает. Или не хочет понимать. Но это и не имеет значения. Он ищет все новые и новые поводы для военного столкновения, одно из которых станет для российской империи последним.

Возможно, точка на исторической карте уже обозначена, мы просто не знаем ее. Но когда узнаем, огромное число голосов возвестит: как же, я не сомневался, что для путинской империи концом станет Крым, Донбасс, Дамаск, Душанбе, город Энн. И кто-то, возможно, окажется прав.

Источник – «День»