Каспаров vs Шендерович

Игорь Яковенко: Спор второй – Каспаров vs Шендерович

Если в первом споре все было гротескно и окрашено в исключительно черно-белые тона, поскольку Кашин vs Алексиевич – это даже не Моська на слона, а нечто еще более несоизмеримое и нелепое, то второй спор намного более содержателен и глубок, уже в силу соразмерности оппонентов.

Виктор Шендерович 20.06. опубликовал текст под названием «Цитата из Григория Померанца». На мой взгляд, один из самых неудачных и неубедительных текстов этого замечательного писателя и публициста в последнее время. Этот текст – ответ тем, кто на смерть актера Баталова откликнулся проклятиями в адрес умершего в связи с его поддержкой аннексии Крыма.

Позиция самого Шендеровича и по Крыму, и по российской агрессии и в целом по преступлениям путинского режима хорошо известна и из сотен его текстов, и из его же стояний в одиночном пикете против оккупации Крыма.

Поэтому «крымнашизм» покойного Баталова Виктор Анатольевич, естественно, не разделяет. «Досадно? – задает риторический вопрос Шендерович. – Да. Но что же теперь? Выбросить на помойку физика Гусева и канатоходца Тибула? С презрением вынести за идеологическую черту грандиозного человека? Нет, братцы. Он мал не так как вы». Конец цитаты.

Виктор Анатольевич не случайно обрезал и «отцензурировал» пушкинскую цитату, взятую из письма поэта Вяземскому о Байроне. Нет ни малейших сомнений, что он наизусть ее помнит. Вот она: «Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так как вы, — иначе». Виктор Анатольевич подверг посмертной цензуре Александра Сергеевича поскольку понимал, что приведенная в первозданном виде цитата Пушкина войдет в явное противоречие с другой, главной цитатой: из Григория Померанца, на которой как на фундаменте держится вся конструкция статьи Шендеровича. «Стиль полемики важнее предмета полемики», — эти слова Померанца Виктор Анатольевич цитирует аж два раза. При всем уважении к А.С.Пушкину, Г.С.Померанцу и В.А.Шендеровичу не могу согласиться, что обе приведенные цитаты являются всепогодными истинами. Блестящий афоризм далеко не всегда служит хорошим доказательством. Причинами подлости или преступления великого человека совсем не обязательно выступают муки творчества, иногда они столь же банальны, как и у бездарности. Что же касается стиля полемики, то я готов назвать массу примеров, когда я бы отдал приоритет ее содержанию…

Теперь о главном, о том, надо ли «выбрасывать на помойку физика Гусева и гимнаста Тибула». Ответ на этот вопрос довольно давно решен человечеством в целом, а в каждом конкретном случае его каждый решает для себя самостоятельно. Есть творчество человека и есть его личность и политические взгляды. Это разные вещи. Никто никого не принуждает в придачу к романам Достоевского принимать его антисемитизм. Это же не продуктовые наборы в СССР, где к банке кофе в нагрузку прилагалась килька в томате. Знаю и понимаю людей, для которых музыка Вагнера перестала существовать в тот момент, когда они узнали о его статье «Еврейство в музыке» и о том, что в рейхе он был культовым композитором, любимцем фюрера. Есть целая страна, Израиль, где Вагнер находится под неофициальным запретом. И, несмотря на то, что он умер ровно за полвека до начала Холокоста, не думаю, что у кого-либо из нормальных людей повернется язык осуждать за это израильтян. Кстати, и сами израильтяне, насколько мне известно, не выражают возмущение тем, что весь остальной мир ставит и слушает Вагнера.

В пылу полемики Виктор Шендерович забывает завет Григория Померанца о приоритете стиля и переходит на аутентичный пушкинский: «Врете, подлецы!». «Да отсохнут языки у людей, которые порочат имя Чулпан Хаматовой!», — толерантно призывает Виктор Анатольевич. И продолжает: «Она поддержала Путина? Да поддержала, и не хуже вас знает цену этого компромисса. (Полагаю, что она знает эту цену гораздо лучше всех нас, ибо платила за это своей репутацией)».

Тут у писателя Шендеровича явные нелады с логикой. Если «платила репутацией», значит с этой репутацией есть проблемы, не так ли? Называть эти репутационные проблемы, говорить о них, не значит ли «порочить имя»? Или это можно делать вполголоса и только в кругу своих, а нам, подлецам, это запрещается под страхом «отсохновения языков». Дальше писатель Шендерович встает на защиту Юнны Мориц, и с этого момента критиковать его текст просто неловко, учитывая, что тексты поэтессы Мориц в последние годы стали такими же снарядами ненависти, как и выступления Проханова, Ж., Багдасарова и прочих штатных сотрудников информационных войск. Виктор Шендерович утверждает, что главное – это «целеполагание, — то, на что человек решил потратить свою единственную жизнь», и именно это «и отличает людей друг от друга». Если заставить себя прочитать то, что пишет в последние годы Юнна Мориц, то сомнений в ее «целеполагании» не останется, а ее отличия от других генераторов ненависти практически исчезнут.

Гарри Каспаров ответил Виктору Шендеровичу, опубликовав на «Каспаров.ру» текст под названием: «На свой – чужой рассчитайся!». Шахматный гений не мог не увидеть слабые места в позиции оппонента и в некоторых фрагментах своей статьи просто ставит писателю мат. Иногда даже детский. В частности, объясняя, что то пятно на имени, которое Баталов поставил своей поддержкой аннексии Крыма, вовсе не означает необходимость отказаться от его творческого наследия.

Но по поводу общего тона каспаровского «ответа Шендеровичу», а также по отдельным утверждениям этого ответа у меня есть принципиальные возражения, как стилистического, так и содержательного характера.

«На войне, Виктор, нет места полемике!» — эта ключевая фраза Гарри Каспарова, которая вынесена в его статье в качестве подзаголовка, является несущей конструкцией всего манифеста. В тексте статьи Гарри Кимович продолжает эту мысль так: «… Для меня очевидно, что любой, кто продлевает агонию врагу, агрессору, оккупанту, несущему смерть и разрушения тоже, увы, должен классифицироваться как враг. Здесь и сейчас – черно-белое, оттенки потом». Конец цитаты.

Мир как шахматная доска. Черные и белые клетки. Фигуры черного и белого цвета. Оттенков нет. Полемики тоже. В условиях войны люди бывают двух видов: свои – чужие. Чужие – это враги. В самом начале своей статьи, Гарри Каспаров заявляет, что «судя по тексту, получается, что я – не свой (для Виктора Шендеровича – И.Я.)». У меня вопрос к Гарри Кимовичу по поводу статуса и дальнейшей судьбы Виктора Анатольевича. «Не свой» в черно-белом, без оттенков, мире значит – чужой, враг. А как еще назвать человека, который пытается навязать неуместную в военное время полемику по поводу того, кто конкретно «продлевает агонию врагу», то есть кто тоже «должен квалифицироваться как враг»? Тот, кто стремится «отмазать» явных врагов, заступиться за них, он, видимо, в черно-белом мире тоже враг? Ведь полутонов нет…

Поскольку «нет места полемике», перечень врагов и их пособников должен утверждаться поименно. Кем? Можно ли считать врагами тех, кто убежден, что Крым присоединен незаконно, но вернуть его уже невозможно, потому что «небутерброд»? А те, кто собирается использовать выборы для антипутинской пропаганды, они расшатывают режим, или наоборот, «продлевают агонию врагу, агрессору и т.д.»? А Леонид Гозман, который ходит на федеральные каналы чтобы успеть сказать слово правды сквозь вой путинских холуев, он «продлевает агонию» или приближает конец режима? У меня-то лично есть ответы на эти вопросы, но я знаю массу уважаемых людей, у которых по этим и еще многим вопросам иная точка зрения, а полемики ведь нет, Каспаров запретил…

Видимо, понимая, что эта «фронтовая», «антиполемическая», «черно-белая» риторика применительно к Шендеровичу выглядит несколько неуместно, Гарри Кимович прибегает к подмене тезиса. Для обоснования лозунга «нет места полемике», Гарри Каспаров пишет: «С ОМОНом, Кадыровым или Песковым не может быть полемики. В свободной демократической России (когда таковая материализуется) я буду ратовать за то, чтобы у Шойгу и Пескова было право на честный суд и хороших адвокатов, но сегодня этот разговор неактуален».

Какое отношение этот замечательный и бесспорный фрагмент имеет к спору с Шендеровичем? Раз с Кадыровым не может быть полемики, с чем трудно не согласиться, значит, полемике нет места вообще, в том числе, например, с Шендеровичем? Кадыров равен Шендеровичу? Кадыров равен Баталову? Оставив из всей этической «арифметики» одно действие, обнуление репутации, Каспаров сваливает всех в одну выгребную яму, в один моральный ад. Нет возражений, Гарри, все они, а точнее, мы, своими действиями и бездействием, ленью и равнодушием заслуживаем ад. Только одна просьба перед отправкой в преисподнюю. Нельзя ли изменить конструкцию на дантовскую с его девятью кругами? Она мне представляется более справедливой, чем твоя «обнулительная».

И вот тут я скажу пару слов в поддержку одного тезиса Шендеровича, пожалуй, единственного, на мой взгляд, верного в этой его неудачной, на мой взгляд, публикации. «Баталов, поддержавший аннексию Крыма, — он и Гоша, и Гога, и даже Жора, но ни разу не «Гиви». Я согласен с Шендеровичем, что кровавого садиста «Гиви» и артиста Баталова, поддержавшего преступную аннексию, ни в коем случае нельзя ставить на одну доску, даже посмертно. «Фронтовая» риторика приводит к этому неизбежно. Помимо всего прочего, условный «Гиви» поставленный на одну доску с артистом Баталовым может себя чувствовать намного более комфортно. Сваливая всех в одну «крымнашистскую» кучу, мы сами создаем те самые мифические «86%», которых нет в действительности.

Всем известен редактор газеты «Штурмовик» Юлиус Штрейхер, повешенный за разжигание ненависти по приговору Нюрнбергского трибунала. Менее известна судьба Ганса Фриче, радиоведущего и начальника отдела радиовещания нацистского министерства пропаганды, который сидел на нюрнбергской скамье подсудимых, но был трибуналом признан невиновным и освобожден в зале суда. Потом в процессе денацификации был отправлен в тюрьму, откуда вышел через три года. Примерно та же судьба у президента рейхсбанка Шахта. Это на минуточку Нюрнбергский трибунал, который судил преступников, устроивших самую чудовищную войну в истории человечества. И там смогли увидеть «полутона» даже в отношении верхушки нацистского рейха.

В системе права никому не придет в голову даже в военное время отменять дифференциацию санкций в зависимости от тяжести отступления от норм и приравнивать человека, давшего ложные показания, к серийному убийце. «Фронтовая мораль» производит такое уравнивание с легкостью необыкновенной.

И последнее. По поводу того, как будем рассчитываться на свой-чужой. Я горжусь знакомством и товарищескими отношениями с Гарри Каспаровым и Виктором Шендеровичем. Для меня они оба – свои. Несмотря на все стилистические и содержательные разногласия. Содержательно в их споре, на мой взгляд, прав Каспаров. Стилистически, наверное, точнее Шендерович. Ни то ни другое не делает их чужими. Поскольку чужой для нас для всех путинский фашистский режим, для которого и Каспаров и Шендерович и автор этого текста – враги. Надеюсь, по этому вопросу у нас не будет полемики?

Игорь Александрович Яковенко

Источник – заблокированный в Эрэфии фашистским РосГнусьПозором сайт «Каспаров РУ»

Позволю себе

Прекрасный пост, как по-моему. И Игорь Яковенко раздал всем сестрам по серьгам, отловив «дырки» в логике обоих оппонентов. Что ж, позволю себе указать на дырку и в логике самого Игоря Александровича.

Возражая логике Гарри Каспарова, он пишет: «Это на минуточку Нюрнбергский трибунал, который судил преступников, устроивших самую чудовищную войну в истории человечества. И там смогли увидеть «полутона» даже в отношении верхушки нацистского рейха». Абсолютно игнорируя тот железобетонный факт, что Нюрнбергский трибунал случился уже ПОСЛЕ войны!

И не то ли самое пишет Гарри Кимович: «Здесь и сейчас – черно-белое, оттенки потом». Понимаете, не нет оттенков, а – ПОТОМ оттенки. ПОСЛЕ войны. И ещё у него же: «В свободной демократической России (когда таковая материализуется) я буду ратовать за то, чтобы у Шойгу и Пескова было право на честный суд и хороших адвокатов, но сегодня этот разговор неактуален».

Подчеркну: я не утверждаю, что Яковенко неправ содержательно. Я только показываю дырку в его собственной логике.

И ещё я не думаю, что Гарри Каспаров своим ответом Виктору Шендеровичу относит того к врагам. А думаю, он просто показывает оппоненту, что есть черта, к которой оппонент подошёл на опасно близкое расстояние, хотя и не пересёк, и никогда не пересечёт её.

И ещё он показывает, что Мориц, и иже с ней, сейчас нужно внятно объявлять, что её место – в аду. Рядом с Прохановым. А вот сортировка и распределение по «кругам ада» – это потом. После войны.