Кровавое воскресенье

Михаил Берг

Россия, конечно, готова к гражданской войне. Уровень эмоций на порядок (или много порядков, не знаю) превышает уровень и способность к рационализации. И в этом нет ничего удивительного. Когда власть лишает общество права на политизацию своих убеждений, агрессивность и беспомощность растут как на дрожжах. И не расти не могут.

Гипотетически можно рассуждать о том, пошла бы пена общественной агрессивности на убыль, если бы власть легализовала запрещённую ею политику и разрешила выборы? Может быть, да, может быть, уже поздно. Не гипотетически: если до вчерашнего дня власть сомневалась (если сомневалась) – стоит ли как-то сливать Путина, смягчать режим и пытаться вернуть в обществе демобилизационные отношения, то реакция социума на катастрофу ТУ-154 решила для власти эту проблему. Ни уходить, ни смягчать режим нельзя: разорвут.

Вчера, безусловно, в России был день страха. Не только элиты, но и все, кто так или иначе сотрудничает с режимом (который ненавидит и презирает), поняли, что Россия не выйдет из путинской эпохи сухой. Даже те, кто не сотрудничает, но пытается сохранить нейтральную позицию над схваткой, поняли, чем пахнут перемены.

А это они послушали людей с образованием, у которых рациональное присутствует в силу интеллектуального (у всех разного) опыта. Пока молчит Россия крымнашистская, а шкуры спускать и рубить головы будет именно она. Это она пока ещё радуется (все меньше) Крыму и имперским понтам, ей только дай волю, она себя покажет.

Поэтому вчера Россия сделала не шаг — прыжок в сторону диктатуры и репрессий. У власти просто нет других инструментов: играть в либеральную имитационную демократию можно было до санкций, падения экономики и низких цен на нефть. Уровень репрессивности авторитарного режима примерно равен уровню экономического спада.

Власть тупо радовалась, видя с какой лёгкостью может вызывать злую патриотическую агрессивность социальных низов. Но эта злоба никуда не уходит. В бочке, в которую по всем школьным трубам поступает вода, должна быть дырочка, или бочку разорвёт.

Дырочка может быть двух видов: война большая, мировая, а не с Украиной и Сирией. Или репрессии — не уровня Дадина и Сенцова, а такого, чтобы рука хотела писать «будь проклят», а писала «да здравствует».

Вчера Россия стремительно приблизилась к этому выбору.

Понятно, что среди разгула эмоций звучали и голоса разума. Но не они определяли погоду на воскресенье. Естественно, вчера сражались не ненависть и христианское человеколюбие, а страх и беспомощность. Вполне понятные чувства.

Да, это было то, что Пьер Бурдье называл войной по поводу слов. Но это была война, скорее, не с Путиным и его клевретами. Это была война за право на конформизм. Одни, апеллируя к человечности, настаивали на незыблемости этого права, другие его столь же яростно отрицали.

Вообще-то право на конформизм священно. Никто не может обязать члена общества быть героем. Быть приспособленцем — естественное право человека. Подлаживаться под сильного, стараться сделать карьеру в любом обществе, любить золотую середину и олицетворять собой желание выжить назло всем ветрам.

Как бы ни был отвратителен максималисту конформизм — это и есть основа жизни. Не всегда, не во всем, но в большинстве случаев конформизм — более выигрышная стратегия.

Неприятность только в одном: иногда конформизм перестаёт быть правильным и социально успешным выбором, и становится опасным и ненавистным. Вчера конформизм ещё не проиграл, он просто зашатался от ужаса, увидев символическую картину своего поражения.

Это же увидела и власть, которая всегда есть концентрация конформизма. И дернулась совсем не в ту сторону, которую разыгрывала последние годы. Она разыгрывала блатную крутизну и агрессивность, но, опешив от ужаса, закричала о человечности.

И как только закричала, обнаружила свою слабость и свою беспомощность, которые-то и спровоцировали взрыв ненависти и негодования. Тем более что эта лава давно клокотала, и вулкан пока не извергся на голову жителей Помпеи за Садовым кольцом.

Понятно, что власть, конечно, опомнится и вернется к словарю силы и жесткости. Мольбой о помощи русское общество ей не поможет. Москва слезам не верит. Только растерзает с большей жестокостью.

Поэтому власть быстро начнет демонстрировать силу. Сети, социальные сети по идее должны стать первой жертвой. Сколько можно терпеть пятую колонну под сердцем у родины?

Потом переманивание на свою сторону тех, кто сидел на двух жопах: и власть дразнил, и умеренность ценил. Они нужны не сами для себя, а для подготовки пропагандистской поляны: идеологии репрессий. Это работа не для дурачка Мединского и взбесившегося Михалкова. Здесь нужны настоящие умы и незаемная культура, готовые избавиться от социального страха, обменяв его на временную, но спасительную лояльность. А нет, как известно, ничего более постоянного, чем временное.

Вчера было путинское Кровавое воскресенье. Символическое, конечно. Да и кровь по большей части клавиатурная. Хотя не только. Но день, безусловно, исторический. Общественная, массовая перегруппировка сил. Одни, как ручьи Тютчева, побежали налево, другие направо. Чтобы усилить свои позиции и пойти рано или поздно стенкой на стенку. На словах, понятное дело.

Источник – «День»