Мертвая точка

Лилия Шевцова

Вот именно – «мертвая точка».

Это ситуация, которая известна в технике, спорте и психологии. Поршень застревает в цилиндре; спортсмен не может продолжать бег; сторона конфликта не имеет сил бороться, но и не может уступить. Это состояние возникает, когда ресурс его обладателя исчерпывается. Словом, заклинивает и «ни туда-ни сюда». Причем, чем больше жмешь на газ, тем больше пробуксовываешь. Чем сильнее хочешь вздохнуть, тем больше задыхаешься.

Россия оказалась в «мертвой точке». Страна зависла в цивилизационном пространстве. Что власть ни делает, чтобы имитировать движение, она лишь ухудшает ситуацию. Судите сами. 

С одной стороны, Кремль не может принять санкционные требования Запада, не теряя лица. Разве можно вернуть Украине Крым или уйти с Донбасса? Либо перестать поддерживать Асада? Или признаться, что отравили Скрипалей? Или же свернуть киберактивность? Но для чего тогда создавали кибервойска? 

Нет-нет! Кремль не может отступить. Нельзя ни в чем признаваться. Нельзя никого сдавать. Нельзя обещать вести себя хорошо. Еще чего! Устоять под санкциями – это новая форма легитимации российской власти (скорее, в ее собственном понимании).

С другой стороны, Кремль не может больше двигаться в логике «А нам наплевать!» Санкционная удавка разрушает претензии России на роль великой державы. А без державности не может быть всевластия. Любые попытки продемонстрировать гонор будут вызывать затягивание удавки.

Поэтому Кремль думает не о том, чтобы жестко ответить Западу. А о том, чтобы ответить так, чтобы не спровоцировать Запад на новые неприятности. Но не очень получается. В сентябре Россия проведет самые мощные военные маневры после падения СССР – «Восток-2018». А чем еще ответишь? Но это лишь даст НАТО повод развернуть новые батальоны в соседних государствах. И за что боролись?

Внешняя политика в России всегда была инструментом решения внутренних проблем, облегчая консолидацию вокруг власти и обеспечивая внешний ресурс. Сейчас внешняя политика стала бременем для бюджета и привела к формированию враждебного для России международного пространства. Короче, внешняя политика стала работать в ущерб национальным интересам. Но и пересмотреть ее невозможно, не разрушая властную конструкцию.

Внутри страны власть создала политическую Сахару. Но задраивая щели, власть создает ситуацию кипящего чайника с запаянной крышкой. 

Превращение всех институтов в пародию может внушать наверху иллюзию контроля за обществом. Но при отсутствии легальных каналов волеизъявления у людей остается одна возможность сказать то, что они думают – через улицу. 

А как Кремль самозабвенно делает из Алексея Навального народного трибуна и повышает его популярность! 

А как президента Путина угораздило из «пенсионной реформы» сделать детонатор, который может в любой момент разнести его опору – путинское большинство. Самое главное – безо всякой нужды!

Инструменты державничества стали противоречить своей задаче. Так, с одной стороны, Россия не может обойтись без милитаризма, который всегда была компенсацией экономического развития. С другой, Россия не может себе позволить милитаризацию (читай А. Гольца на сайте Эха Москвы). 

Произошла девальвация механизмов всевластия. Россия всегда себя объединяла не вокруг национального Интереса, а вокруг Идеи. И где же эта Идея сегодня? Между тем, не может быть сильной власти без мощной идеи. Эрзацы типа «крымнашизма» не способны заменить то, чего нет. 

Еще больше девальвировался репрессивный механизм. В момент, когда силовые структуры начали дербанить собственность и полковник МВД Захарченко (который не может объяснить, откуда у него взялись 9 млрд руб) стал олицетворением силовика, силовые ведомства перестали гарантировать безопасность государства. Но они не способны и защитить власть. Теперь они служат личному интересу. 

Россия не может больше обеспечить и имперскую составляющую – основу государственности. Конец «русского мира» и нежелание Казахстана, Беларуси и других союзников признать легитимной аннексию Крыма – это конец нашей евразийской галактики.

Самое интересное теперь – это то, что теперь будет происходить в «мертвой точке» с правящим классом. Западные санкции неизбежно приведут к его расколу: на тех, кто будет вынужден отсиживаться в России, и тех, кто сможет интегрироваться «в Запад». Скажем, Роттенберги и Тимченко будут наслаждаться своим пребыванием на Родине. А вот Авен с Фридманом и Шуваловым, видимо, смогут оставаться гражданами мира. Сейчас мы видим, как Усманов с Абрамовичем пытаются найти для себя новую формулу жизни, распродаваясь в Великобритании. Посмотрим, смогут ли они найти модель «и тут – и там».

Но в любом случае этот раскол раскалывает базу «вертикали» вне зависимости от того, кто будет ее возглавлять.

Когда и как мы выйдем из «мертвой точки»? Это будет зависеть не только от внешнего воздействия. Это будет зависеть в первую очередь от появления в России внутренней силы, которая позволит стране получить «второе дыхание». Прорыв в будущее всегда и везде обеспечивает интеллектуальное сословие. Самая оппозиционная по отношению к власти сила. Но глядя на «список Варфоломеева», который прославил творческую элиту, ставшую коллективным доверенным лицом Собянина, понимаешь: нет, интеллигенция у нас выбрала иную функцию.

Впрочем, остается молодежь, которая еще может нас приятно удивить.

История говорит, что общества не могут оставаться в «мертвой точке» бесконечно долго. Они либо делают прорыв либо…

Источник – ФБ

Ремарки «Слова»

Остаётся только это её «либо»

Всего пару реплик.

Первая касается противоречия между двумя тезисами Лилии Шевцовой: «Внешняя политика в России всегда была инструментом решения внутренних проблем» и «внешняя политика стала работать в ущерб национальным интересам». Да если она всегда была инструментом решения внутренних проблем, то она всегда и была в ущерб национальным интересам! Только она никогда не была настолько явно в ущерб, как сейчас. Кроме того, из контекста может сложиться обманчивое представление, будто нынешняя власть хоть на йоту озабочена «национальными интересами». Не-а. Не озабочена. Ни на граммулечку.

Вторая реплика относится к местоимению «мы» – «когда и как мы выйдем из «мертвой точки». Кто эти «мы»? Такие, как Шевцова, как я? Потому что нынешняя власть и те восемьдесят, или сколько там реально процентов «крымнаша» – это ОНИ. Если «мы», то никак и никогда. Нас для этого очень мало. Но и «они» – никак и никогда. Просто не способны.

Так что в твёрдом осадке остаётся только это её «либо» – с многоточием.