Альбац на «Эхе»

У Татьяны Фельгенгауэр опять в гостях главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац. Потому так и назвал: Альбац на «Эхе».

И схема публикации прежняя: выборка, структурирование, выделения в тексте, корректура мои. Ссылка на источник – внизу.

Дело Олега Кашина

[Фрагмент диалога опущен полностью – модератор].

Про Дмитрия Медведева

Т.Фельгенгауэр― Тогда про Дмитрия Медведева. Ну, всё равно без конспирологии сегодня никак не обойдемся.

…Дмитрий Анатольевич активен. Ну, то есть он, понятно, премьер-министр Российской Федерации, но в последнее время сплошь и рядом информационные поводы. Он всё время либо рядом с Путиным, либо как-то очень активно выступает, ограничения на закупку автомобилей, 2,5 миллиона – это не так уж и много, давайте честно. По нынешнему курсу так вообще просто копейки. Опять же, дело о нападении на Олега Кашина, за которым следил лично Дмитрий Медведев. Вот эта вот вся активность…

Е.Альбац― У меня есть гипотеза. Это чистая гипотеза, которая основана исключительно на таком, аналитическом построении. Она заключается в следующем. Путин стал изгоем в мире. Это стало особенно очевидным, когда Министерство иностранных дел пыталось договориться о встрече Путина с Обамой в Нью-Йорке на Генеральной ассамблее, дважды они выходили с этим предложением, и, насколько я понимаю, ответ они получили следующий, что встреча будет только в том случае, если у президента Путина будет, что предложить. А ожидания могут быть связаны либо с Крымом, либо с перекрытием границы между Россией и Украиной, что является важнейшей частью, важнейшим пунктом Минских соглашений, о которых Путин вообще не говорит.

Если ситуация такая, если так плохо происходит всё в экономике… И в экономике колоссальная проблема, связанная с тем, что бизнесы не могут перекредитоваться, да? Внутренних инвестиций очень немного, капитал бежит: за 2 года это будет 250 миллиардов капитала, который убежит отсюда, к декабрю этого года.

Без инвестиций, ну, непонятно совершенно, как вылезать из нынешнего экономического кризиса, учитывая, что цена на нефть, очевидно, будет болтаться ниже, чем предполагало правительство и Министерство экономики, и все в июне, да? Это, так сказать, пессимистический сценарий, который прописывался. Вот, он сейчас пока реализуется: это цена нефти между 40 и 50-тью. Мы видим, что происходит с рублем. Значит, нужны внешние деньги.

С Путиным разговаривать не будут, Путин больше не может быть лоббистом российского бизнеса. Значит, должен выйти на роль такого переговорщика с Западом Дмитрий Анатольевич Медведев, человек, который приемлем, во всяком случае, для Запада.

Т.Фельгенгауэр― …Владимир Путин – изгой, с которым никто не хочет вести переговоры, и тут на сцену выходит Дмитрий Медведев. Но и он человек, в общем-то, не новый для наших заокеанских партнеров, как говорится.

Е.Альбац― Это не важно. Понимаете, в данном случае решение, принимавшееся по Крыму, Путин несколько раз подчеркивал, что он принимал лично. Ну, есть предположение, что в принятии как-то решений еще принимал участие его помощник Ушаков, Сергей Борисович Иванов, Патрушев и, возможно, старший из братьев Ковальчуков. Это гадание.

Но! Решение об аннексии Крыма принимал Путин, да? Решение, которое противоречит международному праву и противоречит всему тому миропорядку, который сложился в Европе после Второй мировой войны.

Значит, ему нужен второй человек, абсолютно ему лояльный, абсолютно ему преданный (а Медведев это доказал), абсолютно не имеющий собственного голоса (а Медведев это доказал: все эти годы после 2012 года, когда последовательно уничтожается всё, что было принято при Медведеве – не важно, от перевода часов до законодательства). То есть человек, который не может претендовать на самостоятельную политическую роль.

Теперь. Как может произойти этот очередной change, который мы наблюдали в 2011 году?

…Рокировочка такая замечательная, да. По поводу чего 20 сентября и будет марш за смену власти.

Так вот, как это может произойти? Это может, на самом деле, произойти в сентябре 2016 года, когда будут выборы в Государственную Думу (или то, что они называют выборами), когда Медведев станет лидером партии победившего большинства (а нет сомнений, что «Единая Россия» там возьмет столько, сколько ей нарисуют). И, вот, они одновременно с этим могут провести какой-то вариант конституционной реформы. У нас сейчас главой государства, формулирующей внутреннюю и внешнюю политику, является президент. А в случае, если это будет переход на парламентскую форму республики или какой-то вариант, где премьер-министр является лидером партии победившего большинства, то тогда Медведев становится формально чем-то вроде Ангелы Меркель в Германии, да? А Путин останется то, что мы называем в политической науке «избранным монархом», да? Этот избранный монарх может избираться парламентом как, например, в Германии, а может в результате прямого голосования – это там как они решат.

Но! В таком случае если премьер-министр становится важнейшим, как бы, лицом государства, Путин становится монархом и мы, естественно, все понимаем, что вся полнота власти всё равно сконцентрирована у Путина, потому что он возглавляет корпорацию, которая находится у власти (корпорацию КГБ). То в этой ситуации Медведев может начать разговоры с лидерами Европы и США. Это вполне реальная конструкция, мне кажется.

Т.Фельгенгауэр― Ну и сейчас, получается, самое время начинать эту подготовительную работу?

Е.Альбац― Ну, естественно. Естественно. Остался год.

На протяжении всех предыдущих лет Путин делал всё, чтобы максимально унизить Медведева, чтобы всячески показывать, что все эти придумки насчет политической реформы, там, насчет того, чтобы не сажать бизнесменов, насчет того, что свобода лучше, чем несвобода, и так далее, и так далее, он все эти годы доказывал, что вот это никому не нужно, и он метлой зачищал всё, что было сделано Медведевым, в том числе идею модернизации, идею развития. Потому что Путин предложил вместо идеи развития средневековую идею территориальной экспансии.

Понятно, что рейтинг Медведева там где-то около нуля. Ну, не важно (это не принципиально, да?). И как раз остался год, чтобы как-то его опять накачать, чтобы опять показать его, что он является основным преемником Путина, что, вот, Медведев захотел там… Вот, он же требовал увольнения Якунина, и Путин на это пошел (такой сигнал элитам, да?). Вполне я допускаю, что разыгрывается такой сценарий. Тогда осенью 2016 года нас могут ждать всякие любопытные события по части конституционной реформы, потому что они могут предложить голосование по поправкам в первую и вторую главу… Ну, это надо будет вносить поправки в главу о президенте и в главу о правительстве. Шестая глава, по-моему, о правительстве, да? И в закон о правительстве надо будет вносить.

Есть в этой моей конструкции одно очень слабое место, и я пока еще не додумала, как можно эту ситуацию решить. Она заключается в том, что по закону о правительстве президенту подчиняется то, что мы когда-то называли «Министерство со звездочкой», то есть силовики и Министерство иностранных дел. Это было сделано еще Ельциным, естественно, после событий 1993 года, когда был расстрелян Верховный Совет РСФСР.

И, вот, в принципе, премьер-министру страны, российскому варианту Ангелы Меркель, естественно, должны подчиняться силовики.

Т.Фельгенгауэр― Но захочет ли их отпустить Путин?

Е.Альбац― Они, в принципе, могут подчиняться ему. Просто, ну, вот, когда Путин был премьер-министром, они ему подчинялись просто потому, что именно правительство занимается финансированием – перечисляет деньги, решает, в каких объемах, и так далее, да?

Вот, им придется как-то вылезать из этой коллизии. Можно ли себе представить, что они так придумают эту конституционную реформу, переход на такую форму парламентской, как бы, республики, при которой Путин сохранит контроль за силовиками? Вполне могу себе представить, что можно придумать такой вариант – надо посмотреть, как это происходило в разных странах Латинской Америки, где переписывалось всё, что угодно, как угодно и любым образом.

Т.Фельгенгауэр― У меня тогда, наверное, последний по этой теме вопрос. Почему именно Дмитрий Медведев? Ну, вот, вы говорили про лояльность как одно из главных его качеств. Но, вот, почему не Иванов?

Е.Альбац― Однажды Путин этот выбор уже сделал. Как вы помните, в 2007 году в декабре-месяце абсолютное большинство аналитиков считало, что преемником Путина станет именно Сергей Борисович Иванов. И я, кстати, тоже считала, что преемником Путина станет человек из корпорации, из КГБ.

Путин совершенно неожиданно для всех выбрал Дмитрия Анатольевича Медведева. Очевидно, что он представил себе, что когда человек приходит в Кремль, вот, сама атрибутика этой царской (у нас она называется президентской властью, а, конечно, по объему это такая, царская власть) – она делает человека очень могущественным, да? Вот, сам престол президента (царя) – он дает обладателю этой функции очень большую власть.

Я помню, как один олигарх мне сказал, что он наблюдал за Медведевым. Впервые он видел в Кремле человека, президента, который так и не стал президентом. Медведев всё равно оставался вторым при Путине, и это, я думаю, для Путина важнейшее качество Медведева, что Медведев не только даст ему все необходимые гарантии, но что даже если он второй раз взойдет на престол, он будет всегда помнить, что он только второй. Что царем, монархом, пусть и конституционным, является Путин.

Никто другой… Я просто, честно говоря, не думаю, кто бы еще мог бы гарантировать такой уровень лояльности. Потому что когда Медведев отдал возможность избираться на второй срок, это было унижение и политическое, и человеческое, и так далее, и это было также признание в абсолютной лояльности Путину Владимиру Владимировичу.

Е.АЛЬБАЦ: На протяжении всех предыдущих лет Путин делал всё, чтобы максимально унизить Медведева

Про выборы региональные

Т.Фельгенгауэр― …Про выборы региональные, которые будут уже в это воскресенье, и, наверное, в частности, про Кострому, потому что там самые яркие события. Ну, там просто еще больше всего происходит.

С одной стороны, мы видели, как Алексей Навальный, например, участвовал в прямом эфире по местной «России 2», по-настоящему, в дебатах, всё как у взрослых.

Е.Альбац― Илья Яшин был на „России 24».

Т.Фельгенгауэр― То есть всё, вот, всё по-честному. С другой стороны, сегодня мы узнаем о том, что встреча с избирателями срывается, что провокаторы, что нападения на соратников Ильи Яшина. Что там все-таки решили? Всё передумали, не будет выборов? Не надо вот этого всего?

Е.Альбац― Нет, ну, конечно, Кремль заинтересован в том, чтобы Демократическая коалиция и ПАРНАС не получили ни одного мандата. В любом случае получит Яшин мандат (я очень хотела бы, чтобы это произошло) или не получит, мне кажется, что это очень важный опыт для оппозиции, потому что Илья так же, как когда-то Навальный в Москве во время выборов мэра, каждый день проводит по 5 встреч со своими избирателями в самых дальних регионах от Костромы (там 600 километров). Мы с ним в воскресенье разговаривали – что-то он был там в 600 километрах от Костромы. И везде приходят люди.

Очень важно, что и Илья хорошо увидел, что происходит. Я была поражена, когда он мне начал рассказывать, что… У него была встреча в воскресенье, и там в поселке у людей по-прежнему нету ни горячей воды, ни газа, ни отопления, ничего этого нет. Дороги находятся в ужасающем совершенно состоянии, везде, естественно, у власти единороссы.

Это очень важный опыт. И очень хорошо, что Илья объездил практически всю область. Второе, мы видели, как хорошо Кострома встречала Алексея Навального. Это говорит о том, что, несмотря на то, что вокруг Навальный обнесен таким высоким забором, и власть с утра до ночи рассказывает, какой он преступник, и украл весь лес Кировской области, а после этого у бедных несчастных украл все перевозки всех компаний России (или двух как минимум), тем не менее, у избирателей, у людей есть интерес к Навальному. Они видят в нем какую-то альтернативу, и это тоже очень интересный опыт. Получится или не получится, неизвестно.

Теперь. Конечно, будут коллизии еще в нескольких городах. В Оренбурге, где на пост губернатора баллотируется бывший сотрудник группы „Альфа“ ФСБ и он одновременно коммунист Олег Денисенко. Идет борьба, за своего кандидата борются два единоросса – губернатор Нижнего Новгорода Шанцев и мэр Нижнего Новгорода. Ну и так далее. Опять же, в Новосибирске, где мэр – коммунист, там возможны какие-то варианты. Ну, вот, примерно вот так вот это внутри системных партий и происходит перетягивание каната.

…Вопрос только один, на самом деле, интересно только одно: явка какая будет? Вот, какая будет явка? Потому что это важно. Учитывая, что выборы в Государственную Думу 18 сентября (а они ж перенесены с декабря 2016 года), просто мы можем посмотреть, что будет с явкой, что будет происходить через год.

Т.Фельгенгауэр― Но за этот год экономическая ситуация вряд ли улучшится. Может ли это сказаться на явке?

Е.Альбац― Сейчас – нет.

Т.Фельгенгауэр― Через год.

Е.Альбац― Трудно сказать. Это скорее не на явке будет сказываться, скорее это может сказаться на росте протестных настроений. Но пока мы видим, что, несмотря на то, что реальные доходы упали на 9-10%, инфляция 15%, продуктовая инфляция тоже в районе где-то 17%, растут цены на платные услуги и так далее, пока это всё купируется державными настроениями и пока идея „Крым наш“, а также там у нас мы передвигаем границу в Абхазии и говорим всё время про Арктику и так далее… То есть, идея территориальной экспансии пока по-прежнему охватывает массы.

Т.Фельгенгауэр― Вот эти региональные выборы – они насколько вообще полезны для оппозиции, учитывая сомнительность в итоге вот этих результатов?

Е.Альбац― Ну, вот, вы знаете, на этот счет существует… Вот, у нас Федор Крашенинников, политолог из Екатеринбурга, он считает, что смысла в этом нет. Я полагаю, что любой опыт разговора с избирателем, попытки донести свою позицию очень важны. От него нельзя сознательно отказываться: и так власть уже сделала всё абсолютно, чтобы оппозицию не было слышно. Не надо самим подыгрывать, мне кажется. Но есть, существуют и прямо противоположные точки зрения.

Павел Каныгин

Т.Фельгенгауэр― Еще одна история, которую активно обсуждают на этой неделе. Журналист „Новой газеты“ Павел Каныгин встречался с…

Е.Альбац― Изумительная работа.

Т.Фельгенгауэр― …родителями одного из пленных российских военнослужащих. Ну, вы читали этот материал…

Е.Альбац― И читала, и смотрела ролик.

Т.Фельгенгауэр― …как он туда-сюда ездил. Как вы считаете, все-таки, действительно, всё уже как-то забыли про них и ничего мы не узнаем про этих солдат?

Е.Альбац― Я не знаю. Я надеюсь, что, на самом деле, готовится обменный фонд для того, чтобы обменять Сенцова и потом, вот, Савченко, Сенцова и Кириченко.

Но вы знаете, меня больше всего не это, меня поразило в этом рассказе Каныгина (блестящая работа!) то, как его встречали родители, как людям забили в голову, что, вот, журналист, раз он был в Киеве, раз он там с ними разговаривал, он, наверное, связан со спецслужбами Украины. Вот эта вот вся параша. И, конечно, для меня это было потрясением в том смысле, что… Приезжает человек и говорит „Давайте я вам расскажу, что там происходит с вашим сыном“. А они говорят „Вот, ты, наверное, сюда подослан“. Папа, бывший военный, переписывает номера машины. „И вообще ты, наверное, там… Мы сейчас на тебя собак спустим“. Вот это на меня произвело очень сильное впечатление, до какой же степени, вот, всей этой парашей, которая несется по каналам госпропаганды, забиты головы людей.

Вторая вещь, которая меня, честно говоря, удивила, это что у матери одного из тех, кто сидит в тюрьме СБУ в Киеве (предполагаемого сотрудника ГРУ, взятого на территории Донбасса), что она может поехать и даже, возможно, встретиться с ним. И она говорит о том, что „Нет, там картошка, дела, огород, сад“ и так далее.

Т.Фельгенгауэр― Но сегодня Павел написал разъяснение, что он еще раз встречался с родителями, и они как раз говорили „Что же нам делать? Нам надо ехать. Как нам ехать? Помогите нам как-то“. Вот это же вопрос. По идее, тогда… Ну, это, кстати, об этом же пишет и Павел Каныгин. Они должны тогда ехать туда официально, их там должен встречать консул.

Е.Альбац― Да.

…

Там была третья вещь любопытная, что мать говорит „Вот, нам адвокат…“ И тут ее папа, бывший военный, значит, дергает и говорит „Про это не надо“. Они всё время боятся сболтнуть лишнего.

…То есть, очевидно совершенно, что кто-то им говорит, что никому не верьте, сына вашего пытают. То, что он сказал в интервью, что, да, он – сотрудник российской армии и так далее, это всё его, конечно, пытают. И помните, отец говорит „Ты, наверное, тоже его пытал?“ Каныгину, журналисту.

Но мне всё равно это, честно говоря, показалось очень странным, потому что я помню, когда была Афганская война, как матери всеми правдами и неправдами пробирались и в Таджикистан, и пытались как-то вытащить детей своих из Кабула и так далее. То же самое, когда была Первая и Вторая чеченские войны, когда матери ездили туда и пытались забрать из плена своих детей.

Меня поразило это. Если у родителей российского военнослужащего, от которого российская армия, судя по всему, отказалась, нет денег, я не сомневаюсь, что если Каныгин скажет „Ребята, надо собрать деньги“, то журналисты соберут деньги на это. Я, конечно, приму в этом участие. Но вот это меня поразило.

25 лет со дня убийства приходского священника Александра Меня

[Фрагмент диалога опущен полностью – модератор].

Источник – «Эхо Москвы»