Возврат на главную

Подпишитесь

Можно подписаться на новости "Слова". Поклон каждому, кто разделяет позицию сайта. RSS

Страницы сайта

Последние комментарии

Смутное время неизбежно

Смутное время неизбежно
Дмитрий Орешкин

Смутное время неизбежно – богатая лекция. Слов много, так что кому трудно читать – внизу есть видео вариант – на 1 час 50 минут вашего времени.


Дмитрий Орешкин: Смутное время неизбежно

Блистательная лекция известного российского политолога Дмитрия Орешкина, прочитанная им в лондонском клубе “Открытой России” — «Сталин и Золотая Орда: миф евразийства в путинском »русском мире»». Публикуем видеозапись и текст его выступления.

— Я буду говорить про Золотую Орду, немножко про Сталина и немножко про Путина. Дело в том, что Россия и Азия — это очень актуальная тема для русской культуры XIX века, и потом, на 100 лет она выпала из поля внимания. Она была табуирована, про нее забыли.

Весь XIX век обсуждались проблемы азиатчины в России, или татарщины, как ее называли. Блок пишет про скифов; последователи Блока, исходя из панмонголизма, пишут про евразийство — этот термин пародируется выражением о том, что Россия это скорее, тогда уж, «азиопство», а не евразийское государство, и так далее.

Но когда думаешь об этом, сразу возникает вопрос: что такое Азия? Это же не Индия, и не Персия, и не Япония. Вот что такое азиатство? Обидный такой термин — я прошу заранее прощения за неполиткорректность, терминология еще не отстоялась.

Мне кажется, что дискуссию через 100 лет надо бы было развернуть и сделать конкретней. Дело в том, что Азия — это слишком общий термин, а на самом деле есть азиатские оседлые цивилизации, которые оставили после себя города, памятники архитектуры, замечательную письменность, и есть азиатские номадические или кочевнические культуры. Вот как раз с ними Россия и взаимодействовала — через Батыя, через Мамая, и поэтому термин «азиатство», или «азиатчина» — с уничижительным оттенком, относится, прежде всего, именно к ним.

И как бы ни относились русские люди к этой вот азиатчине, на самом деле наша культура очень многое приняла от них и освоила.

Чтобы быть более конкретным, я хотел бы добавить географическую составляющую, а именно — отношение к ландшафтам. Потому что, если представить себе географическую среду, географическую оболочку как некую запоминающую поверхность, то от номадов, кочевников, на ней практически ничего не осталось. А от оседлых цивилизаций остались памятники, остались и материальные напоминания, осталась вполне состоявшаяся письменная культура.

Прежде всего, первый раздел касается незримого присутствия азиатской, кочевой составляющей в русской культуре.

В 1825 году, будучи 26 лет от роду, Александр Сергеевич Пушкин пишет статью, которая называется «О предисловии г-на Лемонте к переводу Басен И. А. Крылова». Вот что пишет Пушкин, который был плодом лицея, плодом европейской культуры, которого дразнили в лицее, как француза. То есть человек, который воспринял западную культуру в более отчетливой форме, чем кто-либо другой в России:

«Г-н Лемонте напрасно думает, что владычество татар оставило ржавчину на русском языке. Чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством… Рассмотрение сего вопроса завлекло бы нас слишком далеко. Как бы то ни было, едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык».

Тот редкий случай, когда Александр Сергеевич ошибается: следы тюркско-монгольских языков очень активно присутствуют в России, просто они стали уже русскими, и мы их не замечаем как чужие, — это наши слова. Я сегодня утром подобрал несколько десятков слов от А до Я, пришедших в голову, чтобы вступить в спор с Пушкиным: амбар, алтын, баклажан, балык («рыба» по-турецки), башмак, булат, болван (памятник или идол), боярин, диван, жемчуг, изюм, ишак, кадык, казан, карандаш, караван, караул, кобура, кафтан, кушак, лошадь, нагайка, сарай, табун, таракан, телега, тулуп, халат, чемодан, штаны, фарфор, ярлык (княжеский ярлык давал хан Золотой Орды на княжение российским князьям).

Мы пользуемся какао «Золотой ярлык», об этом не догадываясь. Более конкретные примеры и более интересные — русское слово «барин»: во времена Чингисхана его личная армия, особо доверенные люди были обеспечены близким к нему тейпом, если сейчас такими словами говорить, или кланом, или народностью, которая называлась «баарын». Они получали от Чингисхана первоочередные задачи, выполняли функцию телохранителей, получали первый кусок при дележе награбленной добычи.

Баарын — это этноним (название народности, племени, нации и т.д. — Открытая Россия). В Россию он пришел и трансформировался в термин «боярин». При царях, при великих князьях были бояре, которые не всегда отличались родовитостью, хотя это было желательно, но главным образом их благополучие, их статус зависели от приближенности к государю, а потом, еще через несколько столетий, это слово трансформировалось в термин «барин» — русский, оседлый, который совершенно не является каким-то конником, личным охранником и так далее, а наоборот, интересуется вполне оседлыми видами на урожай, крепостными девками, с удовольствием выписывает французские журналы и детей своих учит по европейскому канону.

И как бы ни относились русские люди к этой вот азиатчине, на самом деле наша культура очень многое приняла от них и освоила.

«Богатырями» называют наши патриоты тех, кто защищает людей в Донецкой и Луганской республиках от киевской хунты.

Кто-нибудь из присутствующих знает, как по-монгольски называется рубаха? Для меня интересно было узнать, что она называлась «уурубаха», со сдвоенным «у».

А вот такая бесформенная одежда, которая у немцев называется «кухлянка», у современных бурятов, потомков великого Чингисхана, называется «буулуза», с двумя «у». Ну, «куфейка», «сарпан» — это аналог сарафана, тоже, кстати, из восточных языков.

Для меня как для географа очень важно и понятно про четыре основных направления в географии: восток и запад — это славянские слова (на востоке солнце встает, на западе оно падает), а юг — это монгольское слово «джук», или «дзюк», означает направление, главное направление в монгольском представлении о мире. Вплоть до того, что хан назывался государем, сидящим лицом в направлении к югу.

Поэтому фамилия Зюганов переводится с монгольского как «Южаков». Такое русское слово, как «дорога», происходит от монгольского «дорга», которое в современном монгольском языке есть и обозначает «начальник».

В славянском языке то, что называется «дорогой», обозначается терминами «шлях», «путь»; если с Запада брать заимствованные термины, то «тракт», «трасса», а «дорога» — это был посаженный ханом начальник — «дорогá» или «д’арга», который собирал дань с вверенных ему территорий и отправлял ее в ставку хана. Соответственно, то направление, которое соединяло этого самого наместника со ставкой хана, и называли «дорогами». В русский язык это пришло как форма, отражающая «путь».

Надо иметь в виду, что была разница между терминами «д’арга» — хозяин той земли, которая существовала в рамках подотчетной великому хану территории, и «баскак», который выполнял те же самые функции, но в запредельных территориях. То есть он как бы обеспечивал сбор дани с формально не подчиняющихся великому хану территорий. Значит, «д’арга» — это как бы свой, «баскак» — это где-то там за пределами официально установленных, достаточно расплывчатых границ.

Например, Худяков, первый исследователь Казанского ханства, пишет, что территории податные, с которых собиралась дань, назывались при Казанском ханстве «дорогами». Алядская «дорога» — 166 алпаунских, то есть данных, податных дворов, Аркская «дорога» — 99 дворов, Зюрейская «дорога» — 203 двора.

Когда в документах Ивана IV пишут, например, «воинство Ногайской дороги» — это не значит, что это дорожные войска; это означает, что это воинство или орда, которая подчиняется ногайскому руководителю.

Ну, такие слова, как «нефть», «майдан» (по-турецки — «площадь»), «таможня» (от слова «тамга» — «печать»), — понятно, да? Слово «хозяин» — от слова «ходжа» («уважаемый человек»).

Любители обсценной лексики, конечно, меня бы осудили, если бы я не упомянул, что у забайкальских бурятов есть такой объект поклонения, называется «вечно цветущий, животворящий бугор», ему и сегодня поклоняются. Он осуществляет в картине мира бурятов связь человека с небом, мужское начало, тягу к высокому, сухому и правому. Кстати говоря, насчет одежды: правая сторона — мужская, левая – женская, — это тоже монгольская традиция.

Ну и называется, естественно, этот объект поклонения — «хуйбалдог»; противостоит ему женское, земное, низкое, влажное и восточное в монгольских языках.

То есть я хочу сказать, что мы дышим культурой, как воздухом, не понимая, откуда она взялась, и ощущаем его дефицит только, когда воздуха не хватает.

И политики точно так же следуют каким-то неосознанным культурным нормам, представлениям о благе, системам ценностей, приоритетов, которые унаследованы из прошлого, и мы их воспринимаем, как аксиому, которая даже не обсуждается. И даже не рефлексируем по этому поводу.

Но вот, слава богу, за последние лет 50 развилась такая наука как кочевниковедение — довольно противный термин. И она выработала такое понятие как вождество. Вождество — это еще не государство.

Государство — это устоявшаяся система с устоявшимися институтами и, прежде всего, обеспечения сбора налогов, с понятными процедурами престолонаследия, суда, прав граждан, распределения обязанностей.

Вождество от этого отличается тем, что оно целиком замыкается у кочевых групп на одного человека, у которого есть харизма, который объединяет различные группы кочевых народностей для одной великой цели, которая, как правило, связана с грабежом соседей, более богатых и более оседлых.

Чингисхан — типичный вождь. Есть такие понятия, как сложное вождество, когда несколько вождей объединяются, — или даже суперсложное вождество. Ну, и специалисты-антропологи, как всегда, активно спорят, что такое империя Чингисхана — это все-таки государство или суперсложное вождество?

Сколько ученых, столько и мнений, но важна сама постановка вопроса.

Вождество — это очень характерная вещь, в особенности для ордынской организации пространства.

Быстренько, пунктиром, обозначим ценности ордынской, или кочевой, правильнее сказать, культуры. Гендерные приоритеты: про мужское я сказал, про женское — это земля, ее трогать нельзя, из двух соображений. Отчасти это недостойно мужчины, отчасти — это предмет поклонения, как положено поклоняться матери. На конкретной практике это выразилось в том, что монголы носили сапоги с загнутыми вверх носками — называются «гутулы». Для того, чтобы случайно не поранить землю, которая, с одной стороны, мать, а с другой стороны, ковыряться в земле — это западло, это для людей более низкой касты. Люди длинной воли, кочующие рыцари, аристократы степей до этого не унижались.

Это прослеживается вплоть до современности. В Узбекистане, который наследовал традиции хана Узбека, было такое уничижительное название оседлых земледельцев в низовьях Амударьи. До сих пор «сарт» в глазах узбека — это презрительное наименование, которое можно примерно перевести, как некоторые московские аристократы иногда говорят, «колхозник» или «землерой».

Вот высшей силой, силой неба, кочевой аристократ призван отбирать у этого землероя землю и использовать ее для поддержания своего воинства в порядке. Касательно организации пространства — я уже говорил про юг, запад и восток. Соответственно, если великий хан сидит лицом к югу, значит, у него справа запад, правая мужская рука, войско правой руки самое уважаемое, а слева восток — там тоже есть войско левой руки.

Но хан — центр пространства. В кочевой структуре нет городов: где хан и его ставка — там и столица; сегодня здесь, а завтра там. Конечно, это упрощение. На самом деле есть устойчивые зимовья и была столица ханства Каракарум. Но это не европейские города, это нечто другого порядка.

Милитаризация вполне очевидна для ордынской структуры, где каждый член орды по совместительству еще и воин, — вплоть до женщин.

Народ верстается не по этническим признакам. Те же самые «баарыны» — это все-таки этнос, а в основном делили на тысячи и на тьмы. Тьмы — это примерно дивизия, несколько тысяч человек, и в них помещались люди разного разговора, разной культуры, разных корней. Их верстали по военному признаку: не страна, а единый военный лагерь — идеал для советской модели управления.

Отчетливая доминанта — коллективная собственность на ландшафте. Для кочевников невозможно сказать, что эта земля принадлежит именно такому человеку.

Эта земля принадлежит роду или конкретной орде, или, если хан поместил туда какую-нибудь свою тьму, то этой тьме. А частной собственности на землю не может быть, потому что не может быть никогда.

Когда Геннадий Андреевич Зюганов говорил, что земля, как мать, не продается, он практически точно цитирует монгольские установки раннего Средневековья. Тот же самый Плано Карпини, в начале XIII века путешествовавший по великой степи, пишет про устои орды: «Все настолько находится в руке хана (в некоторых переводах — императора), что никто не смеет сказать, что вот это мое, а вот это его, ибо все принадлежит хану. То есть все имущество, включая скот вьючный и людей. И по этому поводу даже был недавно опубликован приказ хана». Это начало XIII века, кстати, когда в Англии в 1215 году публикуется «Великая хартия вольностей». То есть хан и только хан обладает экономической субъектностью, он персонифицирует этот народ и конкретно распоряжается вот этими угодьями, ландшафтами и так далее. Он может их кому-то передать, а может их у кого-то изъять.

Очень важной особенностью кочевого хозяйства является бесприбыльность — прибылей нет как понятия и, соответственно, о чем не говорят специалисты, это я уже пытаюсь сказать: безинвестиционность.

Монголам никогда бы в дурном сне не пришло бы в голову развивать какие-то территории, которые они грабят. Они пришли и забрали то, что им положено по закону, как они считают, а там выживут-не выживут, бог с ними, это их проблемы, до следующего года, когда они опять пришлют от баскаков какой-нибудь продовольственный отряд, который изымет излишние или не излишние накопления. Бесприбыльность и, соответственно, безинвестиционность.

Понятная тяга к экстенсивному хозяйству: если ты хочешь быть мощнее, ты должен держать под собой большую территорию. Дело в том, что с условного гектара земли при самой скверной организации землепользования, самой примитивной форме хозяйства 4 центнера зерна можно снять. Это 400 кг, грубо по килограмму в день, семью уже можно прокормить, а отару овец — никогда.

Для скотоводов, кочевников нужна гораздо большая территория, экстенсивное хозяйство, а земледелие — оно интенсивное. И тот же самый гектар через 2000 лет, благодаря удобрению земли, благодаря повышению технологии ее обработки, благодаря изобретению и выведению новых видов сельскохозяйственных культур, уже приносит и 40 центнеров зерна с гектара, и 60, и может прокормить гораздо больше людей.

В кочевой среде ландшафт не изменяется. И его продуктивность и экологическая емкость не меняются. Отсюда рост может быть только экстенсивным. То есть монгольская культура скользит по поверхности ландшафта без его преобразования.

Отсюда, кстати говоря, кольцевая концепция времени, которая характерна для примитивных народов. Европейская культура воспринимает время векторно, потому что отец построил дом, этот дом перешел сыну, сын обнес дом забором или построил сарай, передал это внуку. И время приобретает хозяйственный смысл.

Понятно, что завтра будет не таким, как сегодня; вектор — время. А у монголов это цикл — зимние кочевки, летние кочевки. И так будет всегда.

Я немножко упрощаю ситуацию, но на самом деле это так. Время без следа проходит над этим ландшафтом, а ландшафт не меняется, не меняется его экологическая емкость. Отсюда возникает то, что Лев Николаевич Гумилев называл суперсистемой, потому что ему нравились кочевые законы, потому что ему сильно не нравились оседлые, которые он воспринимал через сталинскую призму. Ему казалось, что кочевье символизирует свободу и справедливость.

На самом деле нет. С точки зрения ландшафтоведения, конечно, принципиальная разница. И, как бы нам нравилось-не нравилось, оседлые культуры со временем выигрывают по эффективности соревнование с кочевыми. Суперсистема — это кочевники, которые паразитируют или используют оседлые культуры для того, чтобы получать там то, что им нужно, а взамен обеспечивают некоторым образом управление. То, что специалисты по кочевниковедению называют экзополитарностью, то есть внешним.

Для них это не их земля, а чужая. Они ее контролируют, они из нее берут дань, но не сильно о ней заботятся.

Вот эта экзополитарность — очень характерная особенность кочевого хозяйства. Здесь есть смысл вспомнить про любимого Гумилевым Елюя Чуцая. Это конфуцианец, который сыну Чингисхана Угэдэю сказал: «Ты завоевал Поднебесную на коне, но управлять ею с коня нельзя». И Угэдэй согласился, потому что свою логику Елюй Чуцай подтвердил расчетами выгодности.

Идеалом монгола было бы уничтожить оседлые поселения, чтобы там была пустыня и, соответственно, места, где можно разводить скот. Но Угэдэю стало понятно, благодаря Чуцаю, что гораздо удобнее ежегодно брать дань с этой территории, не разрушая ее.

Таким образом, он пошел на измену кочевым ценностям, за что, кстати, был порицаем своими братьями. И уже потомком Чингисхана он перешел к полуоседлой культуре, под движением вполне понятных экономических интересов.

Еще одной замечательной особенностью монголов была технология ведения военных действий, которая на их языке называлась «хашар». Это значит «люди белой кости», а «люди белой кости» — это потомки чингизидов, сами в бой не лезут. Они становятся в тылу у «черной кости». А это — мобилизованная из окружающих территорий, не монгольская, соответственно, не аристократическая публика, которую в спину расстреливают из лука, если они бегут. А вперед они идут на штурм, и если выживут, то наиболее отличившиеся могут быть приняты, наряду со всеми, в среду, скажем так, аристократии. Хашар.

В советские времена «хашаром» стали называть народную стройку. Вот в Узбекистане «хашар» переводится на русский как «народная стройка». Это значит — приехали начальники, согнали презренных землероев-сартов и заставили их, например, рыть оросительный канал или строить дорогу.

Методом хашара в 1946 году обеспечивалась газификация России. Первый газопровод из южного Поволжья в Москву строился именно этим методом. Всех колхозников из деревень, которые были на 7 километров влево и вправо от трассы газопровода, в обязательном порядке сгоняли рыть канаву. При этом, не отменяя, естественно, никаких колхозных норм выработки и нисколько не заботясь о том, как они будут кормить семьи. Бесплатно, в качестве такой обязаловки, они вырыли эту трассу, в которую была положена труба. И в конце 40-х годов, в Москве появился газ, за что все были очень глубоко признательны Иосифу Виссарионовичу Сталину, потому что он такой эффективный менеджер. Понятно, что в 46-м году, ко всему прочему, был еще общий послевоенный голод, особенно на территории южной России, в Ростовской области, в Поволжье, на Украине и в Молдавии, вплоть до людоедства, о чем есть масса справок из тогдашнего МГБ.

Кончили историю приоритетов монголов. Переходим к Ивану Грозному.

Русские князья были более или менее оседлыми. Например, Иван III построил в Москве белокаменный Кремль с помощью итальянских мастеров, что, в общем-то, признак вполне оседлой культуры, — потому что поселения, которые условно назывались городами, в Золотой Орде никогда не обносились тынами или стенами. Считалось, что хан настолько велик, что если кто-то покусится на такое поселение, то он в ответ получит такую карательную экспедицию, что мало никому не покажется. Строить защитные сооружения вокруг города никому в голову не приходило.

А в оседлых культурах — и в европейских, и, соответственно, в Восточной Европе, и в России, это было более чем органично. И вот Иван III построил нам с помощью итальянцев Кремль.

А Иван IV, его внук, уже настолько усилился, что решил двигаться дальше на Восток и по необходимости при этом стал использовать кочевые традиции.

С одной стороны, он обладал европейским оружием и европейскими навыками ведения боевых действий, и в этом смысле он был гораздо продвинутей. А с другой стороны, его система ценностей в значительной степени заимствована была у Батыя. В частности, гениальная находка, которая называется «опричники». То есть он создал опричное воинство людей без роду и племени, как этих самых гвардейцев при хане, благосостояние которых зависело только и исключительно от доброго отношения хана или государя — Иван IV уже наименовал себя царем. Иван III еще был великий князь, еще только примеривался к званию царя, а Иван IV называл себя царем.

Так вот, это опричное воинство (опричь — это значит «кроме») подчинялось только воле хана. Оно откровенно, последовательно, по указанию Ивана грабило земства. Земства — эти самые презренные землерои. Но уже не во внешних каких-то территориях, как поступали кочевники, а на своих собственных землях.

Это, с одной стороны, собирало под руку Ивана огромные ресурсы для ведения войны, а с другой стороны — позволяло ему обеспечивать свою эксклюзивную власть.

Основной его политической задачей была борьба с вотчинным и землевладением. Вотчина — это значит «от отца получено», отчина. Тогда это называлось «княжата». Княжата — это княжеские дети. Иван Грозный видел в них угрозу, и не без оснований.

На самом деле это были обычные европейские феодалы, которые хотели сидеть на земле, построить вокруг своего имения стену и там быть полновластными хозяевами.

Иван Грозный их боялся. Поэтому он княжат преследовал с помощью опричников. Это, можно сказать, спецслужба, специально при нем существовавшая и уничтожавшая вотчинное землевладение.

Иван Грозный потом освободившиеся земли отдавал в награду своим дружинникам — или, точнее говоря, своим опричникам. В частности, поэтому князья Вяземские, род Вяземских, вместо того, чтобы сидеть на реке Вязьме, получили землю в Поволжье. И постоянное тасование, — непозволение княжеским родам укорениться в земле, — обеспечило Ивану Грозному контроль и неограниченную личную власть.

При этом он пользовался вполне монгольскими манерами. Он ставил начальников, и так они и назывались — «дорга». Он договаривался, в частности, и с татарскими князьями. Например, город Касимов, — он до сих пор Касимов — это было передано в землепользование Касиму, князьку татарскому. Это в низовьях Оки, недалеко от Рязанской области. Все очень понятно.

Ермак Тимофеевич шел в Сибирь как абсолютный носитель монгольских ценностей. Но при этом у него было оружие и опыт ведения Ливонской войны в 1580 году, уже в конце XVI века. Поэтому он всего с 540 гвардейцами смог завоевать у хана Кучума значительную часть Сибири, хотя у того было войско объемом 10 тысяч человек, а податное сословие исчислялось 30 тысячами. Ермак «объясачил» Сибирь, то есть заставил сибиряков — местное население — платить дань пушниной себе и государю.

Местничество — абсолютно монгольская традиция. У нас этот термин понимается совершенно неправильно как отстаивание интересов местности. Это не так. Местничество — это борьба за место при троне государя, с правой руки, с левой руки. Кто ближе к государю, тот первый в очереди на получение благ.

У Пушкина сказано про его предков: «Боярин Пушкин умер, Сицких пересев». То есть место Пушкиных стало ближе к государю, чем каких-то там неизвестных никому Сицких. Местничество по правую руку и по левую руку, как у ордынцев — воинство левой руки, воинство правой руки. Шуйские, соответственно, — это те, кто слева сидит. Десницкие — это «десница», правая сторона. Там шла постоянная борьба. Ну и ситуация понятная: власть и сила — единственный и эксклюзивный источник благосостояния.

Вот при этом Иван Грозный сломал систему землепользования, понизил общую эффективность хозяйства, но собрал ресурсы, выжал их из своей страны вполне баскаческими методами, для того, чтобы увеличивать, экспансионировать свою власть и свои территории.

Расплатой стало, естественно, Смутное время.

Потому что резко упала производительность труда. Оставшиеся после Ивана выделенные люди, которые назывались опричниками, друг с другом все время воевали за первое место.

Победил в результате Борис Годунов — один из царских опричников, который получил в наследство разваленную, крайне неэффективную экономику, в которой доминировали кочевые приоритеты вместо оседлых. Естественной расплатой было новое время — в виде того, что называлось Смутное время.

Достаточно вспомнить казус города Новгорода, который пошел поперек Ивану IV: он был привлечен в конфедерацию русских княжеств еще во времена Ивана III, и Иван Грозный сровнял его с землей. Несколько тысяч новгородских граждан он уничтожил, а черный люд вообще не считался. Точно так же, например, Тимур поступил с Ургенчем — он уничтожил город и засыпал территорию солью, чтобы тот никогда не восстановился.

Города бессмертны. Вместо старого Куня-Ургенча появился новый Ургенч. Новгород тоже восстановился, но никогда уже не был таким влиятельным центром, каким он был до Ивана. Он был наравне или выше современных ему Риги, Ревеля и других городов. Теперь это довольно тихий провинциальный город в России. То есть произошел надрыв хозяйственной системы.

У Пушкина, кстати, это интересно написано. Он каким-то божественным талантом понимал психологию и логику. Борис Годунов, когда на Москве начинаются нестроения и неурядицы, не понимает народ, которым он руководит. Он жалуется: «Я отворил им житницы… Они ж меня пожаром упрекали!»

То есть на самом деле он сначала выжал из окружающих территорий опричными методами хлеб, потом в сложный момент он решил раздать этот хлеб народу, чтобы заслужить его благорасположение.

Естественно, эта система пылесоса — высасывание ресурсов земли — работает только в одну сторону, потому что раздача реализуется людьми, приближенными к государю, и, конечно, она несправедлива. Конечно, бедным достается меньше, тем, кто приближен к этой власти, — больше. И на самом-то деле если бы шла речь о благосостоянии народа, то лучше бы было просто у них меньше брать и позволять им побольше работать на основе частной собственности. Но это в голове у Бориса Годунова не укладывается.

Вся эта пылесосная ситуация — высасывание в одном направлении ресурсов, к центру, под руку к хану, для того, чтобы он реализовывал какие-то свои великие проекты, — осознавалась умнейшими людьми XIX века. Например, Алексей Константинович Толстой, автор знаменитого «Князя Серебряного» или трилогии «Царь Борис», «Царь Фёдор» и так далее или замечательных стихов типа «Колокольчики мои, цветики степные», был славянофилом и при этом западником. И он по этому поводу все время дискутировал со славянофилами-восточниками. Вот он пишет Михаилу Стасюлевичу 12 ноября 1869 года: «Московский период нас отатарил, но из этого не следует, что мы татары. Это ни что иное, как проходящий morbus ignoble — постыдная болезнь нашей истории». И тому же Стасюлевичу — редактору и автору, — через месяц, в декабре 1869 года, он, цитируя свое собственное стихотворение, которое было написано про такую вот Киевскую Русь, начинает с цитаты:

И вот, наглотавшись татарщины всласть,

Вы Русью ее назовете.
Показать подробнее




Прямая ссылка для тех, кто не может посмотреть видео в формате DivX.

Источник«Аргумент»

 

3 Replies to “Смутное время неизбежно”

  1. мин

    Я не осуждаю тех, кто этого не знает или не согласен, потому что вековая российская пропаганда вдолбила в головы,что татары дикие злые кочевники, которые обижали бедных русских, чтобы оправдать отсталость русских в развитии. Это известный пропагандистский прием противопоставления.

     
    • Модератор

      Ну, осуждать «тех, кто не знает», неверно в принципе. Чего бы это ни касалось, о каком бы знании или незнании ни шла речь. И даже тех, кто не знает и не хочет узнать, придётся осуждать только избирательно. Безусловного осуждения заслуживает только тот, кто не знает, но изображает из себя знающего :).

      Что касается пропагандистских приёмов, то Вы правы. Однако, нужно оглядываться на то, что эти приёмы могут использоваться с разных сторон. 🙂

       
  2. мин

    Господин Д.Орешкин прав. Россия является преемницей государства Золотая Орда с присвоением ее территории, ее цивилизации, ее городов, татарского населения. Только в одном он не прав, что татары вели кочевой образ жизни, это является большим заблуждением и невежеством.

    В городах Золотой Орды, как например, Тула, Орел, Брянск, Астрахань, Саратов, Казань, Тобольск и многих других шла торговля, жили ремесленники, оружейники, было развито кожевенное и гончарное производство, и много другого, развито земледелие. Например всем известный купец «Садко» назван от татарского слова «Сад», в переводе «торговать».

    В Золотой Орде жили татары, а не монголы, и, как говорят в Одессе, это две большие разности. Так, слово «Степь» чисто татарское, оно переводится как «горячая земля». Территория южнее от Московии и до Черного моря и Кавказа, входила в Золотую Орду, степную зону.

     

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Слово

Размер шрифта

Размер шрифта будет меняться только на странице публикации, но не на аннотациях

Рубрики

Полсотни последних постов