«Ненависть» не вмещает всего

«Слово «ненависть» не вмещает всего»

Участник акции протеста против приезда Владимира Путина в Нью-Йорк – о своем отношении к президенту России

Андрей Шароградский, Александр Гостев

К приезду Владимира Путина в Нью-Йорк для участия в Генеральной Ассамблее ООН приурочены сразу несколько акций протеста 27 и 28 сентября. Один из участников этих акций – работающий в США ученый-физик Дмитрий Болдовский – родился и вырос в Макеевке, в Донбассе. В интервью Радио Свобода он рассказывает, почему решил присоединиться к протестам, и говорит о личном отношении к Владимиру Путину.

– У меня до последнего времени в Донбассе жил отец. Вокруг него ездили эти танки, БТРы, эти «отпускники». Ему было это страшно. Ему это не нравилось. В конечном счете, несколько месяцев назад он умер.  Ему было 86 лет – это возраст, конечно, как ни крути. Но ему не смогли оказать медицинскую помощь, когда она потребовалась. У него были проблемы со здоровьем, но они не были такими фатальными. Он просто умер. Потому что в определенный момент ему нужно было продлить лечение. Больница у нас через дорогу от моего дома. Он не смог туда попасть, потому что она забита «отпускниками», боевиками, всем, кем попало. А для него места там не нашлось. И вообще, просто страшно видеть, как то место, где ты родился и вырос, превращается в такой странный анклав, такое странное место со странными законами, где за то, что человек что-то сказал, а кому-то не понравилось, он попадает в какой-то подвал, где его держат и маринуют днями, неделями, месяцами. Могут выпустить только за взятку. Страшно видеть то место, где ты родился и вырос, эволюцию этого места в какой-то странный, странный анклав с законами, похожими на то, что происходит где-нибудь в Африке, наверное.

​ – Сейчас общество довольно отчетливо делится на тех, для кого «Крымнаш» и «Крымненаш». Вам в повседневной жизни приходится сталкиваться с подобным делением в США? Потеряли ли вы кого-то из друзей на родине?

Этот человек должен уйти

– Да, конечно, в США я такое вижу, особенно в районе Брайтон-Бич. Здесь несколько кварталов, заселенных выходцами из бывшего СССР. Но лично я с этим сталкиваюсь не так часто. Я там довольно редко бываю. Просто странно видеть людей, которые, живя в Америке, продолжают жить идеями Советского Союза и этой пропагандой, которая идет из телевизора, через интернет. Что касается моих друзей на Украине, то да, некоторых потерял… Я там родился и вырос, закончил школу, несколько лет работал в Институте АН Украины. Да, часть моих одноклассников и даже коллег по институту пошли в направлении «Крымнаш». Но там разделение идет больше не по линии «русские – украинцы». Там, на мой взгляд, разделение между людьми пошло больше по социальной линии. То есть люди, которые где-то учились, имеют какое-то мировоззрение, где-то путешествовали, чего-то достигли, имели хорошую работу, занимались каким-то творческим трудом – в основном, эти люди в Донбассе остаться не смогли. Большая часть этих людей просто уехала. Та небольшая часть, которая осталась, просто тихо закрыла рот, тихо молчит. Потому что можно угодить в подвал за то, что что-то не так, в неправильном месте, в неправильное время сказал. А есть народ, который попроще: люди, которые работали на шахте или на заводе, никуда не ездили, чей мир был ограничен Макеевкой, Донбассом. Среди этих моих бывших одноклассников или сотрудников очень большая часть поддерживает все это дело: ДНР, «Крымнаш»… Это мало зависит от того, русский ты или украинец. Роль играет, на мой взгляд, социальный статус человека. Чем он ниже, тем больше вероятность того, что это будет «Крымнаш», это будет ДНР, это будет ЛНР и так далее…

Нужно, чтобы было постоянное давление больших и маленьких акций

​– Вы хотите смены режима в Кремле? Или вы хотите убедить Владимира Путина этими своими акциями или, по крайней мере, постараться его как-то убедить сменить свою политику?

– Как я уже сказал, у меня есть определенный личный опыт, связанный с Макеевкой, связанный с моим отцом. Так что, когда приезжает Владимир Путин, я физически не могу сидеть дома. Я должен куда-то поехать, что-то делать, что-то выразить. Даже если это безнадежно, даже если это не принесет результата. Второе. Я не думаю, что Владимир Путин, если он останется там, где он сейчас, он сможет измениться. Слишком большой момент инерции. Он слишком долго с большой скоростью двигался в этом странном направлении. Ему просто физически будет очень сложно свернуть влево или вправо. Этот человек должен уйти, на мой взгляд. Только после этого в стране, в России будут какие-то изменения. Я не думаю, что эта одна конкретная акция сможет что-то изменить. Куда бы ни ехали Путин, или Лавров, Чуркин, которые приезжают, заседают, что-то говорят, нужно, чтобы было какое-то постоянное давление. Больших и маленьких акций, но постоянно. Одни могут приехать на демонстрацию, кто-то может прислать email, кто-то может позвонить. Чтобы постоянно было давление. Это давление со временем, я думаю, сможет что-то изменить.

– Вы можете сформулировать ваше личное отношение к Путину? Вы его ненавидите, не уважаете или, может быть, презираете?

 – Я бы не определил это словом «ненависть». Я бы сказал: «Этот человек должен уйти». Это не его место. Слишком много зла уже сделано – все эти сбитые самолеты, слишком много людей погибло. Просто ненависть не соответствует масштабам того, что произошло. Это уже не ненависть. Это – всё! Как бы это ни называлось, Путин должен уйти!

Источник – Радио «Свобода»

А мое отношение – брезгливое презрение. И – да, он должен уйти. Из жизни. Но – после суда.